В комнате было душно, а он не мог встать со стула и открыть окно. Он коснулся мышки – осторожно, чтобы не растревожить задремавшую боль. Что-то отчаянно тянуло между лопаток. На часах в верхнем углу монитора было 4:23.
Надо продержаться до рассвета. С первыми лучами солнца боль начинала утихать, а днем и вовсе исчезала. Еще час.
Он собрался с духом и медленно встал. Подошел к окну. Маленькая дыба между лопаток с каждым шагом тянула все слабее. Повернул ручку и потянул створку окна на себя. Боль резко вспыхнула и стихла. В комнату ворвались соловьиные трели и легкий, еле уловимый аромат цветущего боярышника.
Он взобрался на подоконник, расправил плечи и шагнул в пустоту.
Ветер упруго ударил в распахнутые золотые крылья. За эти пять бессонных ночей он забыл, каково это – просто летать. Для разминки он покружился над пустым сонным двором, а потом заложил вираж покруче и взмыл высоко в небо. По улицам бисерными низками тянулись разноцветные авто, а новенькие высотки казались игрушечными. Что же до первых прохожих, спешащих в метро и на автобусную остановку, то их с такой высоты почти что и видно не было.
Налетавшись вдоволь, он, как и всегда, приземлился на крышу соседнего дома, вытянувшегося вдоль дороги. Пробежал, шелестя когтями по рубероиду, остановился и скинул золотое драконье обличье – легко, будто водой облили. Над горизонтом показалось солнце.
**
В начале одиннадцатого в переулке, где скрывался рок-магазин «Подземелье», не было ни души, разве что серый полосатый кот прошёлся вдоль стены, обнюхал тяжёлую, с круглым вентилем, дверь, пометил её и скрылся в продухе. Жизнь шла где – то рядом, на Николаевской, где продавцы поднимали защитные жалюзи на окнах сувенирных лавок, букинисты выкладывали книги на широкие столы, и зазывала в костюме букета тюльпанов раздавал прохожим флаеры. Прошествовал по улице гид, вооружённый, как средневековый рыцарь, серебристой пикой с розовым флажком на конце. Он по-английски рассказывал группе туристов, что раньше Николаевская была прибежищем неформалов всех мастей, и на скамейках её кипели нешуточные страсти, но те времена давно прошли… В этот момент на встречу гиду вышла маленькая худенькая женщина лет сорока. Одета она была в яркий балахон, на груди болтался пацифик, а из-под зелёно-жёлто-красной шапки выбивались ломкие светлые волосы. Группа туристов тут же ощерилась фотоаппаратами, но женщина словно бы и не заметила их: не ускорила шаг, не обернулась, а спокойно свернула в переулок к «Подземелью».
Внутри магазин больше всего напоминал бункер: стены были покрашены в чёрный, под низким потолком светились лампочки без плафонов, а гулкие металлические полы были покрашены красной краской. По трём стенам от пола до потолка громоздились диски и кассеты, в углу стояло несколько коробок с винилом, а на четвёртой, над прилавком, висели толстовки и футболки – чёрные, с названиями групп, осклабившимися черепами и прочей символикой.
