Над бескрайними просторами казахстанской степи стояла глубокая, морозная зимняя ночь. Воздух был чист и прозрачен, и миллионы звезд россыпью бриллиантов устилали бархатное, черное полотно неба. Каждая из них казалась рукой подать, а бледный серп луны висел высоко, заливая снежные просторы призрачным серебряным светом. Скрип снега под ногами не нарушал величественной тишины, лишь изредка доносился отдаленный вой степного волка, заставляя ежиться от холода и легкого трепета.
Внезапно, словно по невидимому сигналу, все изменилось. Небо, еще секунду назад искрящееся и живое, поглотила абсолютная, непроглядная тьма. Не мягкая ночь, а нечто куда более плотное и угрожающее. Звезды одна за другой угасли, словно чья-то невидимая рука стерла их с небесной доски. Луна, только что светившая над горизонтом, исчезла без следа, будто её никогда и не было. Воздух стал не просто холодным, а ледяным, пробирающим до костей, как предвестник беды. Тишина сменилась глухим, давящим молчанием, которое обволакивало все вокруг, лишая ориентиров, поглощая звуки.
Именно в этот момент, в этой жуткой, аномальной мгле, вдали, недалеко от застывшего, похожего на матовое стекло озера, возник силуэт. Это был всадник. Его фигура, высокая и угрожающая, растворялась в этой неестественной черноте. Над ним сгущалась аура такого мрака, что даже снег вокруг казался темнее. Всадник был облачен в плотный, ниспадающий капюшон, который полностью скрывал его лицо, лишая всяких шансов разглядеть черты. Невозможно было понять, кто это – человек, призрак или нечто иное. Единственное, что прорезало тьму, был едва уловимый, тусклый блеск, исходящий то ли от глаз, то ли от какого-то предмета под капюшоном, создавая ощущение хищного, внимательного взгляда. Конь под ним двигался бесшумно, его копыта не оставляли следов на заледеневшей поверхности. Он был частью этой тьмы, её живым воплощением, скользящим по границе двух миров.
Морозный воздух словно сгустился, когда всадник в капюшоне замер у кромки заледеневшего озера. Он стоял неподвижно, его взгляд был устремлен в непроглядную тьму, поглотившую небо. Было невозможно понять, что он высматривал в этом бескрайнем мраке, но в его позе чувствовалось напряжение ожидания.
И вот, словно откликаясь на его безмолвный призыв, сверху, из самой сердцевины этой неестественной черноты, проявилось синее свечение. Оно медленно спускалось, за ним последовали другие фигуры в капюшонах. Их появление казалось неземным – они не падали, а будто плавно скользили по воздуху, словно сотканные из самого мрака и холодного света. Это было не материальное падение, а скорее жуткая иллюзия, призванная сбить с толку, заставить усомниться в реальности происходящего.
