Тюрьма
Тьма. Тьма окружала меня. Нет, точнее, я находился в этой тьме, в той, в которой меня окружала чернота. Глупо всё это выглядит, да и звучит тоже не слишком-то умно, но я был где-то и нигде одновременно. Я лежал в этой тьме, а чернота подползала, она была липкой, холодной, влажной, мерзкой – если в двух словах, не очень приятной. Я лежал там, в полной пустоте и одиночестве, всё нутро как-то съёживалось в неизвестных позывах. Мне было совсем не по себе, странное чувство, я не знал, что происходит. Я просто лежал там и смотрел в чёрный потолок, не знаю, почему я решил, что у этого есть потолок. Но эта чернота во тьме клубилась над ним, словно дым.
Чёрт! И мозг молчит, я сейчас не отказался бы от его сального комментария. По ходу, я допился и откинул копыта. Как печально всё это. Ушёл в самом рассвете сил. Ещё столько не выпито, столько не…
Что?
Я что-то услышал, но не разобрал. Поднявшись с трудом на ноги, я направился сквозь густую тьму на звук. Я точно что-то слышал, какой-то звук, он вновь повторился… и вновь. Звук стал чётче, и я различил детский смех. Медленно переставляя свои ватные ноги, всё тело ломило, и оно было непослушно, пошатываясь, я брёл вперёд? Наверное… вперёд, здесь в абсолютной темноте было очень сложно ориентироваться. Непонятно, где верх, где низ, где перёд, а где зад, где что. Хотя, с другой стороны, рожа у меня смотрит вперёд, левая рука слева, правая справа, ноги внизу, так что ориентиры есть. Просто жути и драматизма на себя нагоняю.
Я шёл дальше в этой темноте, шёл и шёл на слабый звук смеха, детей было несколько. Скорее всего, двое. Я шёл вперёд и вскоре в этой темноте стал различать две фигуры. Они белым пятном выделялись на фоне черноты. Две девочки сидели ко мне спиной, они играли, и чем ближе я подходил, тем отчётливее и звонче становился их смех. Даже тьма от их смеха расползалась и не липла так сильно. Когда я подошёл к ним очень близко, девочки прекратили смеяться.
– Он здесь, – шепнула одна второй.
– Я слышу, сестра, – ответила другая.
Голоса показались мне знакомыми, и где-то в груди защемило от боли, к горлу подкатил ком. Я принялся обходить их, всё ещё шатаясь, но уже поняв, кто это. Чувство вины обрушилось на меня вновь, как град среди ясного дня.
– Вот он, убийца, сестра, – произнесла Гретель.
Я обошёл их полностью и увидел, что перед ними лежит чёрное сердце с белыми символами и какими-то отростками, больше похожими на гипертрофированных глистов. Старшая сестра воткнула в него гвоздь, и боль в моей груди разгорелась ещё сильнее.
