Ветер пустыни нёс с собой песок и шёпот забытых богов. Он скользил между барханами, собирая истории тысячелетий, чтобы потом рассказать их тем, кто умеет слушать. На краю мира, где земля встречается с небом в тонкой линии горизонта, стояла деревня, которой не было на картах. Её глиняные дома, выбеленные солнцем до цвета старой кости, казались продолжением пустыни, а не творением человеческих рук.
Здесь жили люди, помнящие язык звёзд, но давно разучившиеся его понимать. Они хранили древние предания, передавая их из поколения в поколение, как драгоценные капли воды в засуху. Но с каждым пересказом смысл истончался, превращаясь в красивую, но пустую оболочку.
Среди них жила Джулия – девушка с глазами цвета неба перед рассветом и руками, знающими вес каждого зерна. Её рыжие волосы, редкие в этих краях, казались сотканными из лучей закатного солнца. Когда она шла по деревне, старики замолкали, провожая её взглядами, в которых читалось странное уважение.
Своего отца Джулия совсем не помнила. Он исчез в песках Шаиры, когда она была ещё младенцем. Пустыня поглотила его следы, оставив в памяти близких лишь эхо его имени, звучащее, как далёкий шёпот барханов.
Мать Джулии умерла в начале сезона песчаных бурь, когда ветер воет особенно тоскливо, словно оплакивая всех, кто потерялся в пустыне. Умирая, она оставила дочери лишь три вещи: серебряный кулон в форме полумесяца, выцветшую куфию – платок ручной работы с узорами незнакомых созвездий, и слова, произнесённые голосом, уже наполовину принадлежащим иному миру:
– Когда придёт твоё время, найди Цветок Шаиры. Он покажет путь к тому, что ты уже знаешь, но ещё не помнишь.
Джулия не понимала этих слов, но хранила их в сердце, как хранят воду в закрытом кувшине – бережно, зная её ценность, но не используя до срока. Она ждала знака, хотя сама не знала, какого именно.
И однажды ночью он пришёл.
Она сидела на плоской крыше своего дома, глядя на звёзды, рассыпанные по небу, как драгоценные камни по чёрному бархату. Её рыжие волосы были убраны под куфию, которую она носила, защищаясь от песчаных ветров. Узоры на ткани, казалось, шевелились в лунном свете, складываясь в карту неведомых земель.
Ветер, обычно ласковый в ночные часы, вдруг завыл громче обычного, словно пытаясь что-то сказать. Джулия спустилась с крыши, собираясь войти в дом, когда заметила, что песок у порога движется. Не так, как от ветра – хаотично и бессмысленно, а целенаправленно, будто невидимая рука чертила на нём узор. Три пересекающиеся линии, точно такие же, как вышитые на куфии матери. Джулия опустилась на колени и коснулась узора пальцами. Песок был тёплым, словно хранил в себе дневной жар, и её сердце забилось быстрее. Она сняла куфию и расправила её рядом с узором на песке. Сомнений не было – линии совпадали идеально, словно одна была отражением другой.
