Он коснулся её руки. Она не хотела, но руку не убрала – её хорошо воспитали. Он терпеливо ждал, когда её воспитание даст трещину, но она оставалась непреклонной. Тогда он всё-таки убрал руку. Закурил.
– Вы одна? – спросил он, оглядываясь по сторонам.
– А разве вы – один?, – она усмехнулась.
– Я курю «Парламент». А вы?
– А я не курю. Я в парламенте.
«Ха-ха», рассмеялся он. Быть не может? Та самая женщина, кого допустили в этот гадюшник?
– Я вас не видел, – недоверчиво покачал он головой.
– Вы сидели в последнем ряду.
– А вы?, – он настаивал.
– А я стояла.
– И что же, я вас не видел?
– Нет, вы рассматривали.
Он отвернулся. На горизонте садилось кроваво-красное солнце, и становилось всё холоднее.
– А почему мы пришли на крышу? – вдруг спросил он. До этого момента глупых вопросов он не задавал. Она улыбнулась. Коснулась его руки.
– Понимаете, Александр, я внимательно слушала ваш доклад, – начала она.
Он понимал. Он часто упоминал, что если уж и освобождать место в парламенте – то ногами вперед. Предыдущего вынесли в белых носках. Его место заняла она. Точнее даже не так – когда она шла по коридорам, за спинами шептали «ОНА». Многие предполагали, что она долго не протянет. В парламенте не было женского туалета.
