Глава 1. Призрак в мастерской
Лязг гаечного ключа о бетонный пол прозвучал как выстрел в гробовой тишине мастерской. Алекс Стил замер, сжав окровавленные костяшки пальцев. Проклятие сорвалось с его губ шепотом, что со стороны могло показаться, что он молчал не один год. Он с ненавистью посмотрел на свой «Триумф» 1975 года, который разбирал и собирал уже, наверное, в сотый раз. Байк был идеален. Безупречен. Но мертв.
Именно это и сводило его с ума. Раньше металл для него пел. Он чувствовал сердце машины через кончики пальцев, слышал шепот шестеренок и тихий стон натянутой цепи. Он мог не просто починить – он мог улучшить, вдохнуть в груду железа душу, сделав ее продолжением воли всадника. Теперь его руки, эти самые «золотые руки», о которых слагали легенды в другом мире, были всего лишь парой неуклюжих рабочих инструментов. Они могли закрутить болт, подтянуть гайку, отполировать бак до зеркального блеска. Но не могли вдохнуть жизнь. Не могли творить чудеса. Они помнили величие, но были способны лишь на ремесло.
Он провел ладонью по холодному бензобаку «Триумфа», пытаясь поймать эхо того, что было прежде. Сконцентрировался, пытаясь силой воли заставить металл отозваться, ощутить хоть искру той энергии, что текла в его жилах в Пустошах. Ничего. Лишь тупая, безжизненная поверхность и липкое чувство тоски, сжимавшее горло. Он с силой ткнул пальцем в металл, до боли. «Работай, черт тебя дери!» – мысленно выкрикнул он, обращаясь к самому себе, к той части, что осталась там. Молчание было ему ответом.
Снаружи завыл ветер, гоняя по пустынной улице промышленной зоны ржавые банки и пыль. Алекс вздрогнул. На мгновение ему показалось, что это вой не ветра, а сирены тревоги в Черной Цитадели, или рев моторов барона Железной челюсти, или предсмертный визг тормозов перед падением в разлом… Он тряхнул головой, стараясь отогнать навязчивые образы. «Здесь и сейчас», – сурово приказал он себе, глядя на висящие в идеальном порядке ключи, на аккуратные ящики с инструментами, на канистры с маслом, выстроенные в ряд.
– Ты дома. Ты в безопасности. Это и есть реальность.
Ложь была настолько горькой, что он сглотнул комок в горле. Родной город перестал быть таковым. Алекс не чувствовал, что он дома, все изменилось, стало чужим и холодным.
Его мастерская была и крепостью, и тюрьмой. Он восстановил мастерскую, тщательно воссоздав прежний интерьер, но теперь привычная давно обстановка тяготила его.
Пространство пахло старым маслом, бензином и озоном от сварочного аппарата. На стенах – постеры с винтажными мотоциклами, схемы двигателей, фотография его отца на гоночном «Харлее». Ничего лишнего. Ничего, что могло бы напоминать о другом месте. Но все здесь – каждый инструмент, каждое пятнышко масла на бетоне – кричало ему о том, чего он лишился. Здесь он был просто механиком. А там… там он был Золотым кузнецом. Творцом. Чья воля заставляла железо гнуться и кристаллы сиять.
