– Это как плац ломом подметать, – с жаром заметил пожилой таксист, обернувшись ко мне. – Неважно, что ты в армии делаешь, лишь бы… ну, сам понимаешь, что. Но у нас больше на кроссы напирали, мы бегали и бегали, с утра до вечера.
– А у нас, помню, – я откинулся назад, – комбат велел бегать с самого утра: десять кругов, в одних штанах, без оружия. Ему говорят, что опасно, один «дух» с автоматом заляжет на холме и половину пацанов положит. Но он не слушал, говорил, что так положено.
– А ты где это служил? – таксист с удивлением повернулся ко мне. – Афган застал? По возрасту не подходишь же, не такой старый.
– Где только не служил, – неопределённо сказал я и добавил с усмешкой: – В штабе писарем отсиделся.
Таксист, пожилой мужичок с редкими седеющими волосами, связанными в маленький хвост, и большим горбатым носом, громко заржал, вспомнив, откуда эта шутка.
Удивило его, что я сказал «дух». Но у нас командиры воевали ещё в Афгане и привыкли так называть противника, вот и мы тоже стали так делать. А вот знакомые морпехи говорили: «чехи».
– У нас ещё прозвища только в путь раздавали, – продолжал вспоминать я. – Пацаны же, кого как только не звали, но по именам редко. Меня вообще Старым звали, от фамилии. Всех помню отлично: Царевич, Шустрый, Слава Халява, Шопен, Газон, Самовар.
– Хорошо, а я вот подзабывать стал, с кем служил, – с грустью отозвался таксист.
– Я не забуду.
И как забудешь? Как свело нас вместе в декабре 1994 года перед самым штурмом Грозного, так и были мы все вместе, пока домой не вернулись.
– Нам тогда повезло, – продолжал я. – Бардак же был, под самый Новый год нас, пацанов, туда закинули, и распределяли кого куда прямо на месте. Всех перепутали. Танкистов в пулемётчики определяли, сапёров в водилы, ну и так далее. Пофиг всем было. Зато в нашем взводе оказалось аж семь пацанов с Тихоборска. С ними и прорывались. Повезло ещё нам, мы с самого начала вместе были.
Без всякого боевого слаживания нас бросили прямо в бой на Новый год. Со всего взвода только наша семёрка и выжила. Я сидел, говорил спокойно, но воспоминания никуда не делись.
– Вон оно чё, – таксист кивнул. – Повидать их едешь?
– Да уже не осталось никого, – я отмахнулся.
Мы дембельнулись в 96-м, а со временем наши пути разошлись. Кто спился, кто сел, кто сгинул. Распалось братство, только я и остался…
Таксист встретил меня у аэропорта и повёз в город на вишнёвой «девятке», настолько старой, что у неё была аж кассетная магнитола. Он её не включал, но я видел коробку из-под кассеты на приборной панели. Мужик, который представился Вовой Харитоновым, любил слушать «Сектора Газа».
