Сидящий в глубоком кресле мужчина был невероятно стар. Он доживал на свете уже второй век, и жизнь не пощадила его, всласть поглумившись над его внешностью. От времени его волосы стали даже не белыми, а бесцветными, точно так же, как и глаза, которые уже давно слепы. А тело его и вовсе напоминало скелет, обтянутый похожей на тонкий пергамент кожей и словно бы начисто лишённый мышц. И тёплая, не по погоде, одежда лишь подчёркивала возраст старика.
И словно в противовес ему – король. Тёмноволосый, с ярко-синими глазами, высокий даже сидя в низком кресле – он выглядел сущим подростком, несмотря на свои сорок лет. И смотрел он с несвойственной возрасту надеждой.
– Учитель… – Лерион нахмурился, вспоминая положенную случаем формулировку. – Оракул. Скажи мне, что видишь ты?
Он нетерпеливо расправил лежащий на подлокотнике листок, готовясь записывать.
– Две дочери, отцу на радость …
Голос старика совершенно не соответствовал внешнему виду – сильный, напевный и тягучий баритон любые слова превращал в сказку.
– Похожи, словно капли две, – старик сделал паузу, начав мерно раскачиваться, словно маятник часов. – Узнай же ту, что силой обладает. А главный выбор женщине оставь.
– Что?.. Учитель?..
Король хотел спросить, о чём речь, но старец распахнул глаза и посмотрел прямо на него. Слепые глаза на один удар сердца обрели насыщенный фиолетовый цвет, в котором можно было разглядеть смесь синего и красного цветов, сошедшихся в диковинном танце.
– Не ошибись, иначе же обеих потеряешь! – сурово произнес Оракул, глядя прямо в душу своего собеседника, от чего не робкий, взрослый и властный мужчина, смутился словно нашкодивший подросток.
Несколько секунд молчания, но и во второй раз ему так же не удалось задать мучивший вопрос: не работающие уже несколько десятилетий напольные часы, стоящие около стены, внезапно начали отбивать полдень.
В комнату осторожно заглянул слуга.
– Ваше Величество… Там… – паренёк старательно пытался говорить спокойно, но отдышка всё равно прорывалась. – Королева!.. Она… Она зовёт вас!
Старик, как и пророчество оказались… Не забыты, нет. Но их значение сильно упало в цене, вытесненное более важной новостью. Бежать монархам не пристало, но шагал Лерион очень и очень быстро, практически не обращая внимания на дорогу и перешагивая всевозможные препятствия совершенно механически.
В покои своей жены король ворвался, чудом не сметя с ног повитуху, и выдохнул. Его супруга, его королева, его любовь… Его Кармель лежала на кровати бледная и измотанная, с растрепавшими волосами, от влаги приобретшими цвет гречишного мёда. Увидев мужа, молодая женщина улыбнулась той самой, полной нежности улыбкой, от которой, кажется, даже цветы в палате расцвели пышнее. Подойдя к ней, Лерион церемонно коснулся поцелуем её руки. Лишь то, что поцелуй длился дольше положенного, выдавало всю его любовь.