Финал – вот что главное в историях, из которых состоит жизнь. Вспомнишь кого-нибудь из своего прошлого и думаешь: «Знать бы в ту нашу встречу, что она была последней». Праздники часто обозначают окончание чего-нибудь: старого года, учебы в школе, холостяцкой жизни. Так мы запоминаем момент, когда перешагнули невидимый порог и попали из одной эпохи в другую.
Но друзья и любимые часто уходят без торжественного прощания. Например, двое сближаются, затем один из них покидает город, обещая, что скоро вернется. Идут недели, и тому, кто остался, кажется, что от него осталась лишь оболочка, наполненная ожиданием. Вероятно, так чувствовал себя Малыш из детской книжки: взрослел, делал все, что должен, и ждал, ждал, когда вернется Карлсон и они снова будут играть вместе. Но небо за окном оставалось пустым, и не у кого было выяснить, чем занят далекий друг.
Неизвестность хуже всего. Каждой истории нужен финал, даже если он печальный.
Август выдался поразительно мокрым – Антону казалось, природа впала в то же уныние, что и он. Солнце, недавно торчавшее над головой круглыми сутками, выплывало из-за горизонта все позже, лениво подсвечивая дождевые тучи. В первые недели после ухода Тани Антон просыпался бодрый – может, она уже здесь? – но вера таяла вместе с длиной светового дня.
В то утро, когда что-то в его застывшем мире наконец изменилось, он проснулся от сигнала почталлиона. Адрес, сиявший на экране, обещал сложности, на часах было шесть утра, за окном – хмурая серость. Хотелось снова уснуть, а потом соврать, что не услышал сигнал, но Антон угрюмо натянул куртку прямо на футболку для сна и поехал на вызов. Работа была единственным делом, в котором он не чувствовал себя неудачником. Если не справится даже с ней, это будет началом конца.
Из машины он вылез на Дворцовой набережной – и ошарашенно подумал, что конец, похоже, близок вне зависимости от его рабочего настроя.
Вот уже пятнадцать лет в городе то и дело открывались призрачные двери, сотканные из голубого сияния, похожего на огонь газовой плиты. Куда они ведут, никто не знал, да городскую Стражу это и не волновало, главное – вовремя закрывать их. В последнее время двери стали злее, ломали асфальт или землю под собой, едва открывшись. Но сегодня… Дверь, которая скрывалась где-то в Летнем саду, не злилась. Она… была в ярости.
Асфальт вибрировал так, словно под ним работает исполинская дрель. Ветра не было, но сквозь влажную дымку, окутавшую Неву, Антон разглядел мелкие суетливые волны, бегущие наперегонки. Таких дверей он еще не встречал: открылась минут десять назад, а уже готова разнести и сад, и набережную, и дно реки.
