Их транспорт вновь пошел на посадку. И говорить стало невозможно не только из-за неприятных ощущений. Один из них прилетел. И уже через пару минут узнает, что же случается, когда остаешься один на один с этим чужим и чуждым миром. И было ли совпадением то, что девочек забирали мужчины…
Остановились. И дверца привычно начала подниматься. Они ждали, не отрывая взглядов от двери. Мужчина или женщина. За ним или за ней…
Дверца, наконец, открылась. Мужчина.
Анино сердце ухнуло куда-то вниз, отказавшись биться, рот наполнился вязкой слюной, и никак не выходит вспомнить, а как же, собственно, глотать. Сквозь шум в ушах едва расслышала негромкое:
- Идем.
Он даже протянул ей руку. И был, кажется, вполне доброжелателен. Но они все были доброжелательны. Все что-то говорили и куда-то звали. И каждый по отдельности был вполне убедителен. Но все вместе… Никита прав, говорят что угодно, лишь бы не сеять панику. А этот даже предлог придумывать поленился, зачем она с ним идти должна.
Ждет. Лица против яркого уличного света не разглядеть толком, только эти их очки, да волосы, стянутые сзади. Даже не разобрать, светлые у него волосы или темные. Или это у нее в глазах все плывет?
- Не бойся, - спокойно, ласково.
Она не боялась, она… просто шевельнуться не получалось.
И тут ее словно толкнуло в сторону выхода. Она выскочила наружу, даже не коснувшись предложенной руки. И замерла возле мужчин, не в силах сделать больше ни шага. Лишь побелевшие от напряжения пальцы отчаянно цеплялись за ремешок висящей на плече сумки.
- Зачем? – укоризненно поинтересовался вновь появившийся у пилота.
- Да не до утра же мне с ними копошиться? – тот лишь неприязненно передернул плечами. – Идем, подпишешь мне документы на получение.
На Анины плечи лег пиджак. И только ощутив кожей его нагретую мужским телом подкладку, она осознала, насколько замерзла. И что зубы стучат, а плечи ходуном ходят. Поверх пиджака легли руки, обнимая ее бережно, словно хрупкую статуэтку. А ей показалось, что ударило током. Пронзило насквозь, заставив вздрогнуть…
- Так холодно или так страшно? – голос у того, кому предстояло расписаться в ее получении, был приятный – негромкий, бархатистый. Ей даже нотки сочувствия в его вопросе послышались.
- Н-не знаю, - а вот руки его прожигали, даже сквозь пиджак, и это было некомфортно. Аня дернулась, вырываясь.
- Ну что ты, я ж пытаюсь согреть, - его ладони легко заскользили по ее предплечьям, удерживая, успокаивая.
- Н-не надо.
Он отстранился. Тем более что пилот протянул ему какие-то документы.
