Журналист криминальной колонки еженедельной газеты «Современный подход» Герман Щукин неспроста выбрал именно это кафе. Причин было две. Первая – это еда.
Современный житель мегаполиса был избалован и желал донаты и капкейки. Но в меню не было этих новомодных изысков. Владелец решил не придерживаться устоявшихся тенденций, поэтому кухня могла предложить пончики, блины и всё то, к чему так привык любой, кто родился до развала Советского Союза. Кофе здесь варили в турке на плите или в гейзерной кофеварке, в зависимости от желания клиента. И это был единственный кофе, который усваивал желудок журналиста.
Причина номер два – двойная жизнь кафе, за что Герман так его и любил. Белые воротнички и мамаши, спешащие на аэробику, дабы избавиться от стяжек после родов, прекращали сюда заходить после заката. И как только небесное светило прекращало освещать город, кафе превращалось в место для встреч неверных жен, барыг и прочих «странных личностей», которые могли бы дать себе волю вести себя, как в самом настоящем притоне. За столом, где ещё днём розовощёкий малыш со своей мамой уплетал блинчики с вареньем, теперь могло твориться всё что угодно: начиная от употребления незаконных веществ и заканчивая дикой оргией. Однако предел дозволенного всё-таки существовал. И эти рамки редко кому из местных аборигенов удавалось пересекать, ведь контроль над ситуацией в это время суток переходил к официанту вечерней и ночной смены Петру Модину. Для друзей он был просто Мод.
Мода можно было бы назвать причиной номер три. Ведь он был не из болтливых. Вечерний контингент уже давно перестал удивлять Мода, и их желания, за которыми они сюда приходили, могли лишь вызвать отвращение у неподготовленного. Похотливые извращенцы, наркоманы, подчинённые, желающие смерти своих начальников, все они приходили сюда, чтобы получить желаемое. И за причитающиеся дивиденды они это всё получали. Некоторых из них, как и клиентов, так и продавцов Мод знал лично. Некоторых видел впервые. Но он никогда не вникал в суть дела. Мод умел молчать. Не отвечать на вопросы – было его визитной карточкой. Поэтому, если бы сюда нагрянула целая армия во главе с генералом, Мод не выдал бы им ничего. А ещё Мод замечательно готовил кофе. Но единственным почитателем его таланта из всего сброда был Герман.
Журналист посмотрел на стойку бара, и добродушный толстяк, поймав взгляд Германа, поднял вверх кофейник. «Четвёртая кружка кофе – перебор!» – пронеслось в голове у Германа, и, покачав головой, наградил в ответ толстяка улыбкой, а затем посмотрел на часы – подарок от жены на их годовщину. Водонепроницаемые «Ориент» с возможностью погружения на сто метров – единственное напоминание о годе, как она потом называла, убивающего их брака. Развод был самым правильным в той ситуации. Как для него, так и для неё. Особенно для неё. Работа занимала первое место в жизни Щукина. Его постоянные встречи с информаторами, постоянные задержки, в конечном итоге, привели к ежедневным ссорам и быстрому, почти моментальному, разводу без раздела имущества. Теперь она жила в пригороде Праги и была, как полагал Герман по её фотографиям в социальных сетях, счастлива уже в новом браке. Писала она ему теперь два раза в год: в день его рождения и на Новый год.
