Любопытная вещь, этот аромат воспоминаний. Нужен лишь легкий намек, чтобы перенестись в прошлое, – едва уловимый запах лавандового масла матери, легкий дымок курительной трубки отца. И каждый по-своему напоминает мне о прошлом. По утрам матушка всегда наносила масло, глядя на свое отражение в зеркале и считая новые морщинки на лице. Отец курил трубку, когда принимал гостей. У них были пустые взгляды и поспешные движения, и, кажется, отца это пугало. Меня они определенно пугали.
Но вот пчелиный воск… Пчелиный воск всегда будет напоминать мне о сестре.
Каждый вечер, когда наша нянюшка Эванжелина зажигала свечи, Филиппа тут же тянулась за серебряной расческой. По нашей детской комнате разносился легкий аромат меда, а Филиппа расплетала мне косу и начинала расчесывать мои волосы щеткой. Эванжелина устраивалась в любимое кресло, обитое розовым бархатом, и, щурясь сквозь фиолетовую дымку сумерек, с теплотой смотрела на нас.
Ветер – прохладный в ту октябрьскую ночь – шелестел за окном в ожидании сказки.
– Mes choux[1], – тихо проговорила Эванжелина и достала вязальные спицы из корзины у кресла.
У камина, свернувшись клубком, лежала наша собака – гончая по кличке Пташка.
– А я рассказывала вам о Les Éternels? – спросила она.
Как обычно, Пиппа заговорила первой. Нахмурившись, она перегнулась через мое плечо. В ее взгляде сквозили любопытство и настороженность.
– О Вечных?
– Да, милая.
Внутри у меня все всколыхнулось в предвкушении. Я посмотрела на Пиппу; наши лица разделяли всего пару дюймов. Золотистые крапинки, которые она не смыла после урока живописи, блестели у нее на щеках, словно веснушки.
– А она рассказывала? – Моему голосу не хватало ни мелодичности Эванжелины, ни уверенности Филиппы. – Кажется, нет.
– Точно нет, – с серьезным видом ответила Пиппа и посмотрела на женщину. – Мы бы хотели послушать. Пожалуйста.
Наша нянюшка вскинула брови, услышав властные нотки в голосе Пиппы:
– Неужели?
– Ну расскажи, пожалуйста! – Забыв обо всем, я подскочила и захлопала в ладоши.
Сестра, которой уже было двенадцать, тогда как мне едва исполнилось шесть, схватила меня за ночную сорочку и потянула, чтобы я села обратно. Она положила руки мне на плечи.
