Утром Академия словно возвращалась к жизни, как ни в чём не бывало. На плацу перед главным корпусом выстроились студенты и преподаватели – общая линейка, назначенная давно. Однако привычной оживлённости не было: вместо смеха и разговоров – лишь перешёптывания, мгновенно смолкавшие при взгляде дежурных кураторов. Серое октябрьское небо нависло низко, отражаясь в окнах мрачными бликами. Осенний ветер шуршал опавшей листвой по брусчатке, добавляя холодного шёпота в повисшую тишину. Он скользнул взглядом по фасаду главного здания: мрачные витражи, горгульи в тени карнизов будто наблюдали за собравшимися. Академия высилась, как храм с тайной внутри, и сейчас все ждали слов своего первосвященника – ректора.
Александр Леонтьев стоял сбоку, рядом с другими преподавателями, и наблюдал за толпой студентов. Он видел бледные лица, потухшие взгляды – словно за одну ночь ребята повзрослели на несколько лет. В первой шеренге, у самого пьедестала флага, стоял Кирилл Белов: спина прямая, лицо бесстрастное, золотой значок на лацкане поблёскивал в утреннем тусклом свете. Чуть поодаль заметна была поникшая фигура Павла Королёва – тот глядел себе под ноги, сжав кулаки так, что костяшки побелели. В памяти всплыл прошлый вечер: Павел, рыдающий над телом друга, и ледяной голос Соколова: «Или хотите присоединиться к нему?». Леонтьев невольно сжал челюсти, прогоняя вспышку гнева. Сейчас не время. Сейчас – спектакль.
На ступени парадного крыльца поднялся ректор Орлов, в тёмном костюме и академической мантии поверх него. Его лицо оставалось спокойным, лишь жёсткие складки у рта выдавали напряжение. Рядом остановился куратор Соколов, сложив руки за спиной. Когда колокол на башне пробил девять, Орлов поднял руку, призывая к вниманию.
– Друзья, – начал ректор негромко, но голос его разнёсся над двором отчётливо. – Вчера нашу Академию постигло горе. Мы потеряли одного из наших студентов – Никиту Алексеева.
По рядам прошёл тяжёлый вздох. Кто-то приглушённо всхлипнул. Орлов выдержал паузу, склонив голову, будто отдавая дань памяти. Александр тоже опустил взгляд, хотя внутри него всё кипело от протестующей мысли: «потеряли» – как будто речь об несчастном случае, об неизбежности. Но Никиту убили, был уверен он. И убийцы сейчас здесь, среди нас, хладнокровно играют свою роль.
– Это трагедия для всех нас, – продолжал Орлов. – Молодая жизнь оборвалась внезапно. По предварительным данным, причиной стало… эмоциональное перенапряжение и несчастный случай. – Ректор слегка нахмурился, подбирая слова. – Никита испытывал трудности, с которыми не сумел справиться. Мы, как наставники, скорбим, что не уберегли его.
