Я, такса Агаша, заявляю, что мы, собаки, особенно таксы, определенно отличаемся от людей, что я и хочу доказать своими наблюдениями за жизнью. А мне уже немало – 12 лет. Пожила, как говорится. Сложность моего дневника одна – мой почерк. У нас, как вы знаете, нет пальцев. Так, между когтями есть кое-какой намёк на эту человеческую принадлежность, но много трудностей. Знаю предшественника своего. Мы все его чтим – фокса Микки. О нем писал один эмигрант. Кажется, Саша чумазый, что ли? (Не мылся, видать, никогда.) Так этот пес писал огрызком карандаша, когда зубами держал. Дело в том, что у меня очаровательная улыбка. Прикус отменный (спасибо хозяевам – грызть давали только специальные кости из ветаптеки), поэтому не хочу портить зубки. Это моя сильная сторона – улыбка (довольно редкое явление у нас). Предок Микки так мучился с этим карандашом в зубах. Уставал быстро. Я такса современная. Неужели я в век интернета и планшета буду так надрываться! У меня стержень есть. Гелевый! Я между двумя когтями вставляю и на бочок ложусь – он по бумаге так и ходит. У меня ведь 5 коготочков! Как у человека. Я большим его придерживаю. У меня на нем зазубрина есть из-за камушков на дороге. Так вот эта зазубринка стержень цепляет, и он, как стилус в планшете, льется по бумаге, как по экрану. Главное, хозяева листов оставляют уйму! На одной стороне у них что-то все написано, а на другой – свобода! Пиши! Только мысли имей. А уж мыслей у таксы – га-га-гав! (Люди обычно ого-го говорят – явно у нас заимствовали. Они вообще к подражанию очень способные, надо признать.)
Первая мысль – как рождается такса. Я знаю, что люди не помнят, как рождаются. А вот мы, таксы, очень хорошо помним!
Дело было так. Сначала очень тесно и тепло. И всё толкает тебя, пихает. А потом резкий холод, резь в глазах и много звуков! Так страшно! Так страшно! И вдруг опять тесно, тепло, и опять всё пихается и толкается, только всё равно очень шумно! (Это меня с братьями в коробку положили!) Писк стоит такой родной, приятный, но среди него душераздирающие страшные звуки: «Ой, какие хорошенькие! Ой, какие хорошенькие!» Это было самое ужасное – люди! Спасибо маме. Она язычком лизнет – успокоишься. Он горячий, мокренький. А люди своими сухими, еле теплыми щупальцами гладят, приговаривают – аж в дрожь бросает! Я – то маленькая была. Под братишек залезу – прячусь. Так человечьи щупальца всё равно достанут и начинают свои присказки! И еще рты растягивают, зубы зачем-то показывают! Огромные такие! Страшно! Я под самого толстенького братишку лезу, лезу… Да, тяжело на свет рожаться.
