В городе никого нет. Словно вымерли все. Ни людей, ни животных.
Куда подевались?
Только лишь неведомые тени блуждают в темноте.
В укрытых полночью тесных закоулках слышится какое-то шевеление. Ветер? Определенно сказать нельзя. Звук, похожий на скрип ржавых дверных петель повторяется. Ощущение чьего-то присутствия нарастает. Нет, это точно не ветер. Звук принадлежит живым существам.
Но это не люди. Это тени. Они выныривают из мрака, в блеклом свете звезд ползут по серой земле. Угловатые конечности тянуться вперед, рыская в поисках жертвы.
Небо заволакивает тучами, мертвый город съедает остатки света и погружается во тьму. Тени исчезают.
Но хозяева теней остаются. Они прячутся во тьме.
– О Господи! Нет! НЕТ!.. – истошный крик резко обрывается. Его тут же сменяет другой звук – хруст костей и довольное чавканье. Те, что прячутся в ночи, рвут свою жертву пополам, жадно впиваются в сочную теплую мякоть.
Холодный ветер доносит вонь мокрой псины. Высокие сутулые создания, хозяева ночи, чуют запах страха. Очередная жертва, парализованная ужасом, не в силах убежать, прячется где-то поблизости, забившись в угол. Они идут. Клацанье зубов сводит с ума. Не в силах совладать с собой, жертва начинает кричать, выдавая себя.
Хищники бросаются на крик, рыча и повизгивая от удовольствия, начинают трапезу…
Рывок.
Швакх-х!
Всплеск ужаса и… темная комната. Знакомый интерьер. Кровать, камин, кресло.
Что это было?
Слушая, как неистово заходится сердце, едва не выпрыгивая из груди, он пытается понять, что случилось. Сон? Кажется, сон. Да. Всего лишь сон. Дурной сон.
Он вытирает холодный пот со лба и облегченно вздыхает.
«Господи, ну и присниться же такая гадость! Не стоит так наедаться на ночь! Во всем нужна мера».
В коридоре слышны шорохи.
Он приподнимается с кровати, вслушиваясь в источник звука. Сквозняк?
Нет. Не похоже на сквозняк. Скорее…
Вновь шорохи.
Шаги.
– Эй, кто здесь?
Он спускает с кровати ноги, ищет в темноте на холодном полу тапки. Одновременно пытается зажечь лампу.
– Кто здесь? – повторят он, слыша, что звуки уже совсем близко. В голосе сквозит тревога. – Кто вам разрешил заходить в мой…
Слова застревают в горле. В дверном проеме стоит оно. Лицо хозяина дома застывает в гипсовой маске ужаса. Он пытается закричать, но не произносит ни звука. Из легких вырывается лишь сухой свист воздуха.
Тварь на короткое мгновение застывает, оценивая разделяющее их расстояние, потом резко приседает и стремительно прыгает вперед. Человек успевает лишь скорчить лицо в нелепой гримасе. Тварь вцепляется ему в горло. Кровь густыми ошметками падает на белоснежную простыню.
