После смерти отца я нашёл в старом сундуке потёртую тетрадь. Страницы её были выцветшие, будто сами годы пытались стереть написанное. Среди бытовых заметок о 40-х годах таились странные координаты, зарисовки подземных ходов и упоминания о «древних ценностях, вывезенных врагом». Польша, Германия, загадочные экспедиции – словно передо мной распахнулась чужая, тщательно скрытая жизнь. Я не мог поверить: мой отец, тихий ветеран, участвовал в охоте за сокровищами Третьего рейха?
Любопытство оказалось сильнее сомнений. Я отправился по его следам. Уже на границе мне почудилось, что за мной наблюдают. В немецком городке, обозначенном в тетради, я заметил чёрный автомобиль, который слишком часто возникал на перекрёстках, где проходил мой путь. Но я не свернул – слишком далеко зашёл.
На окраине я наткнулся на заброшенный вход в подземелье. Официальные археологи копались неподалёку, но не там, куда указывал отец. Приборы, купленные за непомерные деньги, подтвердили: глубже, чуть в стороне, скрывалось нечто большее.
Два дня я бродил по подземным туннелям. Сырые стены, следы старых укреплений, ржавые ловушки… Всё это словно оживляло тетрадь отца. И, наконец, я наткнулся на тайник. В густой пыли спали картины, иконы, золотые кресты и кубки – всё то, что когда-то было вывезено из храмов и музеев Советского Союза и Польши.
По ночам я таскал находки в свой гостиничный номер, пряча их под старым ковром и в чемоданах. Спал мало, каждый шорох за дверью заставлял сердце колотиться. На четырнадцатый день я решился позвонить в российское посольство.
Через час в дверь постучали. Сначала я подумал, что это дипломат. Но вместе с ним вошли двое полицейских. Их холодные взгляды сказали всё без слов. Меня задержали, и в тот же вечер депортировали – «во избежание международного скандала».
Прошёл месяц. Я случайно включил новости и увидел репортаж из Лондона. На экране мелькали лоты аукциона – те самые иконы, те самые картины, которые я держал в руках под землёй. Ни слова обо мне. Ни слова о тетради отца. Только яркий свет софитов и звон молотка аукциониста, закрывающий сделку.
Я долго – почти два месяца – жил в отчаянии. Каждое утро просыпался с тяжёлой пустотой: ни планов, ни цели, только бесконечные мысли о том, что всё потеряно. Продал почти всё ценное из квартиры, надеясь хоть так выкрутиться, но и этого оказалось мало.
Однажды заметил объявление: в городе действует клуб, где собираются ветераны войн, инвалиды, бывшие бойцы ЧВК и прочих горячих точек. Люди, пережившие больше, чем я. Я решил сходить.
