Котиль взглянул на реку, и глаза его налились бешенством. Остановившись шагов за десять до воды, он втянул в ноздри воздух. Пахло смесью мазута, тухлых яиц и ещё какой-то гнилью. Васильев остановился рядом с ним.
– Это уже последняя, – обронил Котиль.
– Что последняя?
– Рыба последняя. Та, что пережила предыдущие выбросы. Но это – всем выбросам выброс. Больше рыбы не будет.
Поверхность реки была покрыта дохлой рыбой, плававшей белёсыми брюхами вверх. Мелюзга была рассыпана, словно семечки, рядом с крупными рыбинами, караси упокоились рядом со щуками, окуни гнили неподалеку от плотвы. Ветер, подымая лёгкую, блестевшую всеми цветами радуги волну, сбивал дохлятину в кучи, прибивал к берегу, разнося по округе отвратительный запах. Ели, росшие на берегу, протестующе шумели, и больше никаких звуков слышно не было, словно всё окрест вымерло.
– Не только рыбы больше не будет, – сказал Котиль. – Ничего здесь больше не будет. Ни природы, ни жизни вообще. Скоро эта опухоль разрастется на всю страну, на весь мир. Да она уже разрослась.
Он запустил руку в рыжие волосы и со стоном потянул, словно вознамерившись вырвать пучок. На лице его появилась гримаса ярости, но он быстро успокоился, как человек, не первый раз столкнувшийся с подобным.
– Надо что-то делать, – отозвался Васильев, переминаясь на коротких, кривоватых ногах. Сплюнув в сторону, он озабоченно посмотрел на товарища и перевел взгляд на реку. – Соберём людей, перекроем дорогу!
– Толку. Уже перекрывали. Опять пригонят ментов, дадут нам дубинками, пару суток продержат в обезьяннике.
– Что ты предлагаешь?
– К чёрту перекрытие дорог! – выкрикнул Котиль. – К чёрту весь этот детский сад! Они по-человечески не понимают. И никогда не поймут. Плевать хотели они на эти жалкие протесты! Если им что-то надо – что они делают? Топчут в грязь, убивают, всё, что угодно! А мы им культурно дороги перекрываем.
– И что ты…
– Надо действовать на их территории. Посмотрим, как им это понравится. Они привыкли гадить в чужом доме – а мы залезем к ним.
– Ты уверен?
– А ты ещё нет? Сколько можно терпеть эту сволочь! Что я, рыжий что ли? – он горько усмехнулся, отвернувшись от реки, и тоскливо поглядел на вершины елей.
– Там охрана. И неплохая, вроде…
– Ничего, обойдём охрану их доблестную. Ночью пойдём.
– Ты слышал, в тайге какая-то тварь опять напала на охотников?
– И что?
– Из троих только один выжил. Двоих разорвала, не успели глазом моргнуть. Говорит, тварь такую силу имеет, что мама дорогая…
– Так она людей ест?
– В том-то и дело, что нет. Пожрала сигареты и выхлебала бензин для костра. И кровь у неё серая. Прямо монстр из иных миров.
