Такое странное чувство. Однозначным его назвать было нельзя, ведь в нем было намешено почти всего понемножку.
Во-первых, это всепоглощающая нежность к моему Ворону.
Вот уже целую неделю я знаю, что оказалась права и не могу в это до конца поверить. Я шла вслепую, на ощупь, продолжала двигаться вперед, даже когда собственная вера стала для меня врагом.
И что теперь?
Теперь я лежу с моим Рэйвином на кровати, и уже который час самозабвенно утопаю в этом бесконечном поцелуе.
И что же я вижу в ответ?
Его улыбку, его игривый, такой человеческий и нежный взгляд каждый раз, когда мне требуется набрать в грудь воздуха, чтобы продолжить дышать.
Бесценное время!
Но вернемся к странному чувству. Несмотря на весь спектр счастья, который я испытывала, в самые светлые мгновения меня окатывало невыносимым чувством тоски за все потери, что стали неизбежны, но и непримиримы для меня. Каждый раз меня накрывало чувством вины за то, что я была счастлива, когда дорогие мне люди были…
Еще раз, погрустнев, я вздохнула. За эту неделю Рэйвин уже научился распознавать мои чувства (ладно, ничего он не научился, просто эта часть повторялась из раза в раз и практически не менялась), и сразу же отстранился, заглядывая мне в глаза.
– Ты снова их вспомнила? – Уточнил на всякий случай он, потому что в один из дней он просто случайно придавил мне руку, когда лежал на мне.
Я ухмыльнулась, вспомнив тот момент, и впервые заметила на лице Ворона чувство стыда.
– Да, – подтвердила я. – Извини…
Рэйвин помолчал, раздумывая над тем, что тут можно было сказать. Мне нравилось, когда он так делал. Да, он не умел чувствовать, он только учился, но он был настолько мудр и умен в этом, что я иногда чувствовала себя маленькой глупенькой девочкой по сравнению с ним.
Впрочем, если учесть, сколько он уже живет, так и было.
– Ты не можешь их воскресить, – справедливо заметил Рэйвин.
– Я знаю, – кивнула в знак согласия, потому что отрицать очевидное было глупо. – Но я и не хочу. Ты же помнишь то видение из будущего, верно?
– Оно не обязательно из будущего, – покачал головой Рэйвин.
– Тем более, – не стала спорить я. – Они все были Моими друзьями. Они все были живы там. С ними все было в порядке.
Нижняя губа дрогнула, к горлу снова подкатил ком, перед глазами стало мутнеть. В очередной раз при упоминании о них я чуть не разрыдалась. Слишком мало времени прошло, слишком много потерь, для меня – это невосполнимые утраты. Я не смогу с ними смириться… и не буду даже пытаться.
