Конвейер двигался, как дыхание спящего великана – ровно, глубоко и бесконечно, даже убаюкивающе, хотя вокруг не было ничего живого, только механизмы, свет холодных ламп и запах свежей типографской краски, который висел в воздухе плотной сладковатой пеленой. Этот великан выплёвывал коробки одну за другой, и каждая коробка была как предыдущая: белый картон, яркая этикетка с рисунком улыбающегося зайца, штрих-код и слово, всегда одно и то же слово, напечатанное чёткими буквами – ЗАЯЦ. Под словом тянулась строка цифрового кода, длинная и бессмысленная для человеческого глаза, но понятная системе: игрушка номер 45-778, цвет серый, размер стандартный, предназначение – радовать детей, быть мягким, удобным, безопасным.
Коробки уезжали по ленте транспортёра, исчезали за поворотом, отправлялись дальше – в магазины, в дома, в руки людей, которые откроют картон, достанут игрушку и скажут: "Какой милый зайчик". А потом появлялась новая коробка, и снова слово, и снова код, и всё повторялось, как волны, которые накатывают на берег и откатывают обратно, накатывают и откатывают, и кажется, что так будет всегда.
Внутри одной из коробок, в темноте, которая пахла свежим картоном и клеем, – лежал очередной заяц. Серая мягкая шерсть, длинные уши, аккуратно пришитые к голове, чёрные глаза-пуговицы, которые смотрели в никуда, и маленький розовый треугольник носа. Правильный заяц – такой, каким и должен быть.
Он не думал – игрушки не думают, пока их не достанут из коробки, пока в них не вдохнут жизнь детские голоса, но проскальзывало некое ощущение, смутное и неопределённое, как туман, который стелется перед рассветом, когда ещё темно, но уже не совсем, когда мир застыл между сном и пробуждением.
Что-то не так. Заяц не знал, что именно, он вообще не знал, что может знать, но где-то глубоко внутри, там, где синтепоновая набивка встречалась со швами, там, где нитки формировали его существование, было странное напряжение, будто кто-то натянул невидимую струну, и он чего-то ждал, но не понимал чего, как будто должно было что-то произойти, но что именно – оставалось тайной.
Коробка ехала по конвейеру в своём неспешном путешествии к сканеру. Заяц лежал неподвижно, сложив лапы на груди, как ему полагалось по инструкции упаковщика. Вокруг – тысячи таких же коробок, тысячи таких же зайцев, все правильные, все одинаковые, все спокойные. Только он один чувствовал это странное напряжение, которое росло с каждой секундой, наполняя его ватное нутро чем-то тяжёлым и непонятным.
