Октябрь запомнился аномальной погодой: тепло и влага создавали ощущение парника. Ливни не прекращались, и сквозь трещины в асфальте начали прорастать белесые нити. В подвалах и на стенах домов, расползалась плесень, своими очертаниями напоминающая древние материки. Жители города стали замечать странные сны, в которых их словно окутывало что-то мягкое и невидимое.
Доктор Григорий Архипов был человеком науки. Он придавал значение исключительно данным ЭЭГ, контрольным группам и строгим протоколам. Однако и он не мог понять, отчего в лаборатории, расположенной в бетонном бункере под Москвой, вдали от любой зелени, теперь пахло сыростью и плесенью.
Вечером 31 октября, ближе к десяти, он спустился в сектор Кетер. В этом месте время отсчитывалось не сменами дня и ночи, а уровнем угрозы. Сегодня этот уровень был высок.
– Вы точно останетесь, доктор? – спросил младший сотрудник, поправляя защитную маску.
– Да, сегодня нужно понаблюдать за этим, – ответил Архипов.
Они оба знали, что до начала Цикла остаётся меньше часа.
Впервые о феномене Грибар Архипов узнал три года назад из случая в лесу под Минском. Один мужчина утверждал, что слышит голос земли. Затем таких людей становилось всё больше десятки, сотни. Пик обращения пришелся в ночь на Хэллоуин. У пациентов были одинаковые симптомы: зуд в затылочной области, чувство врастающих в тело нитей и одна повторяющаяся фраза: «Мы все один организм».
Большинство приходили в себя через сутки, но некоторые оставались в изменённом состоянии. Их взгляд становился проницающим, а речь была медленной и тягучей. Один из таких пациентов, Илья, как-то сказал Архипову:
– Вы ошибаетесь, думая, что мы его боимся. Он нас не трогает. Он ждёт, когда мы станем его частью.
Без двух минут полночь в лаборатории погас свет – не резко, а словно его поглотила сама тьма. Воздух стал плотным и влажным. Архипова пробрала холодная дрожь. В груди защемило. А в голове появилось чувство, будто пробуждается что-то древнее, дремавшее глубоко под землёй много столетий.
Он подошёл к смотровому окну, за которым находилась пустая камера сдерживания. Но теперь на её полу, прямо на глазах, раскрывался гриб. Белый, почти фосфоресцирующий, со структурой, напоминающей хребет. Минуту назад его там не было.
Архипов почувствовал тонкий, настойчивый зуд у виска. Словно что-то пыталось прорасти в его голове.
Слияние восприятий, – вспомнился ему термин из собственных отчётов. Но теперь это происходило не с кем-то другим, а с ним.
Пол под ногами стал податливым, а стены – живыми они словно дышали. Архипов больше не находился в комнате. Он пребывал внутри гигантского тела, чьими нервами был мицелий, лёгкими – леса, а кровеносными сосудами – речные русла.
