Ибо мысль – как стрела, выпущенная в воздух,
и никто не знает, откуда ветер подует
и куда она упадет. И потому тот, кто боится
неведомого, пусть не думает.
А кто мыслит, пусть не боится.
Урсула Ле Гуин
Шеймус был счастлив. Отец впервые доверил ему свою старую, видавшую виды рыбацкую лодку и разрешил в одиночку выходить в бухту. Он строго-настрого запретил даже смотреть в сторону большой воды за линию рифов. Но что Шеймусу было до нее? Туда и взрослые не суются, а бухта – его знакомый мир, почти что домашний пруд.
Он шагал по главной – и единственной – улице Байле-Коркайг, выпрямившись так, что спина гудела от переполнявшей гордости. Немощеную улицу летние дожди развезли в липкую, бурую кашу, в которой увязали босые ноги Шеймуса. По сторонам улицы теснились низкие, приземистые дома из темного камня под крутыми крышами. Из-за плетней доносилось блеяние овец, мычание коров и квохтанье кур. Воздух был густой, насыщенный запахами дыма, влажной земли и соленого ветра с моря. Прохожие – рыбаки с обветренными лицами, женщины с корзинами – кивали ему, приветствуя, и Шеймусу казалось, что в кивках читается уважение: смотрите, идет Шеймус, сын кузнеца, которому отец доверил лодку!
Друзья не могли его поддержать в этот важный день. Пэдди загрузила работой мать, а Конора, как всегда, нигде не удавалось найти. Поэтому Шеймус решил выйти на рыбалку в одиночку. Ну, а что с ним может случиться? В одиннадцать лет? Он уже не маленький.
Шеймус дошел до лодочного сарая, находящегося на краю поселения у самой кромки прибоя, и вытащил на воду легкую лодку. Полчаса он упорно греб в сторону каменистого острова, что охранял вход в бухту. Свобода бодрила в этот ясный и спокойный летний день. Бухта похожа на гладь праздничной скатерти – чистая, синяя, почти неподвижная, а за ее пределами море расстилалось серо-стальным листом до самого горизонта. Берега по обе стороны бухты были высоки и обрывисты, усеяны темными пятнами руин.
Рыбалка не задалась, но Шеймус был рад и тем нескольким пестрым рыбешкам, что уже болтались на связке. Хотелось есть. Он перекусил припасенным куском ячменного хлеба и крутым козьим сыром. Лодка чуть качалась на волнах, Шеймус улегся на ее дно и стал рассматривать плывущие в небе облака. Ласковое майское солнце пригрело мальчишку, и он уснул.
Проснувшись, не сразу понял, где находится. Берега родной бухты казались чужими и далекими. Сердце Шеймуса «ушло в пятки», по спине бежали мурашки – ветер и течение вынесли лодку в открытое море!
От сильных порывов ветра серо-стальная гладь волновалась и, перекатывающаяся между волнами, лодка угрожающе трещала. Шеймус испугался, вдруг лодка сейчас перевернется и утонет? Что он скажет отцу?
