Парис, удобно разместившись на апоклинтре, лениво наблюдал за парящими в вышине чайками, периодически отпивая из чаши в руке маленькими глоточками своё любимое хиосское, разбавленное именно так, как он привык, мера вина на две меры воды. Из внутренних помещений не доносилось ни звука, обе служанки должны были быть на кухне, готовя обед. Море было всего в полутора стадиях от дома, и в это время года от береговой линии всегда дул прохладный ветер, но здесь, во внутреннем закрытом дворике, было тихо. Солнечная колесница, настойчиво карабкающаяся в небо, дарила приятное тепло, что уже через несколько часов обратится в несносный жар.
Через несколько дней придётся возвращаться обратно во дворец. Требования отца, после признания родства, о большем вовлечении в государственные дела, несмотря на нежелание самого Париса, звучали всё настойчивее. Да и с совершенно безосновательно приревновавшей его Эноной нужно было примириться. То, что он теперь не простой пастух, а по праву рождения царский сын, вовсе не означает, что он собирается быть неверным мужем. Юноша рассчитывал как следует насладиться оставшимся временем отдыха, пребывая в одиночестве и никого не желая видеть, однако вчерашний вечерний визитёр, поднявший его со спального ложа, был не из тех, кого прогоняют прочь. Чтобы отказать такому посланнику в беседе, надо было быть умалишённым.
После длительной беседы Парис значительную часть ночи лежал, не в силах заснуть, обдумывая сказанное и строя планы о том, как ему половчее выпутаться из ситуации, в которую он попал волей обстоятельств. Поднявшись с восходом солнца после обрывистого сна, он долго рассматривал переданный ему посланником предмет, принёсший ему столько проблем, и вновь думал. Теперь же, утренние лучи вгоняли его усталый разум в сонливость, делая роящиеся поутру как стая мух над падалью мысли вялыми и ленивыми.
– Это ведь ты Парис, не так ли? – раздался совсем рядом очень приятный женский голос. Юноша открыл глаза и шокировано уставился на сразу трёх неизвестно каким образом проникших на территорию закрытого внутреннего двора женщин. Но в изумление его привёл не сам факт проникновения, а внешний вид присутствующих.
Слева была невероятно красивая, ослепительно улыбающаяся блондинка с пышными длинными волнистыми волосами и очень красивым лицом, в каком-то невероятно открытом платье, больше напоминающем длинную полупрозрачную шаль, перекинутую через правое плечо. Оставляя выдающуюся левую грудь упруго торчать, начисто игнорируя тянущую вниз силу, одеяние спадало до коленей, перехваченное с левого бока лишь ленточкой, что полностью открывало левую ногу. Впрочем, контуры прикрытой правой половины тела угадывались с лёгкостью.
