Совершенно гладкая белоснежная поверхность при максимальном приближении, на которое способен только очень мощный микроскоп, превращается в гористую равнину, изъеденную трещинами, котлованами и впадинами. Все округлости старой как мир архетипической формы выпрямляются, расправляются, и мы движемся по ребристому, уходящему за горизонт бескрайнему рельефу. Взобравшись на очередную возвышенность, мы не можем увидеть краёв этой необъятной складчатой плоскости, мы даже не пытаемся заглянуть за горизонт, мы – слепы.
Мы быстро перемещаемся по впадинам и рытвинам, забираемся в расщелины, натыкаясь и наваливаясь друг на друга, громоздимся, цепляемся друг за друга извивающимися жгутиками, которыми облеплены наши длинные скругленные на концах туловища, но не испытываем при этом дискомфорта. Постоянный телесный контакт придает нам, лишенным зрения, ощущение единства, уверенность, что каждый из нас является частью большого сильного организма, что наша цель – поддерживать этот организм, не давать ему развалиться и обеспечивать его рост. Чем чаще прикосновения, тем тверже наша вера в цель, тем яснее картины будущего, рождающиеся из нашего общего разума. Это будущее – невероятно и прекрасно, оно сулит потрясения, и оно в итоге одарит благодатью тех, кто его жаждет, но чтобы приблизить грядущее, мы должны быть вместе, мы должны расти, мы должны питаться.
Сигнал о том, что рядом есть источник пищи, передает мой сосед справа. Я переваливаюсь через него и погружаюсь в питательную манну. Рядом с собой я чувствую копошение других соседей, припавших к пенообразной сладкой массе. Мы заглатываем еду, пока она не заканчивается, и движемся дальше до следующего источника, и так всё время. Иногда место расположения еды нахожу я, и тогда я начинаю подавать сигналы соседям, иногда они приглашают меня разделить трапезу.
Через какое-то время мы оказываемся на более-менее ровной поверхности, и чувствуем новый сигнал. Это чужой сигнал, но мы не боимся его, а испытываем радостное возбуждение, потому что этот сигнал сулит охоту. Мы на мгновение замираем и настраиваем органы чувств, сосредоточиваемся, стараясь с максимальной точностью установить, откуда идёт информационный импульс.
Зверь рядом, и он тоже слепо мечется по равнине, но я внезапно вижу его внутренним зрением, ощущаю его форму и чувствую излучаемую им энергию. Между нами как будто устанавливается прямая прочная нить, как будто поводок, на котором я держу зверя и не отпускаю. Все что мне остается делать, это тянуть поводок на себя и приближаться самому. Еще ближе, еще, я настигаю зверя, быстро опутываю его своими жгутами, намертво притягиваю к себе и погружаю зубы в нежную мякоть, в сочную плоть, которая бессмысленно бьется, не понимая, что с ней происходит, и что это означает конец. Я с радостью делю добычу с соседями, ликуя, что мы вместе, и вместе мы становимся сильнее.
