Глубина 700 метров. Темнота была абсолютной, лишь холодный, голубоватый свет приборов озарял центральный пост атомного подводного крейсера К-323 «Морской Змей». Экипаж, как всегда, был на высоте – слаженно, без единого лишнего движения, каждый знал свою задачу. Они были элитой, отточенные до предела, а их «Змей» – пик инженерной мысли, стальная крепость, способная на бесшумные охоты в самых враждебных водах.
Капитан первого ранга Семенов, человек с лицом, высеченным из гранита морских невзгод, скользнул взглядом по экранам.
«Глубоководные учения, район 7-Б», – мысленно повторил он. «Мёртвая зона». Так моряки окрестили этот участок океана – аномально низкая соленость, странные температурные градиенты, которые делали акустический ландшафт непредсказуемым. Идеальное место для отработки скрытного маневрирования. Здесь не ждали врага, здесь учились быть призраками.
«Лейтенант Кожухов, что у нас по акустике?» – голос Семенова был ровным, но в нем всегда чувствовался вес.
Молодой лейтенант-гидроакустик Кожухов, склонившись над пультом, нахмурился.
«Ничего необычного, товарищ капитан. Тишина. Фон… странный. Какой-то… неорганизованный шум, как будто трение песка, но глубже, на границе слышимости».
«Песка на семистах метрах нет, Кожухов», – усмехнулся старпом, капитан второго ранга Громов. – «Привыкай к сюрпризам мёртвой зоны».
Следующие несколько часов прошли в штатном режиме. «Морской Змей» скользил в безмолвии, словно гигантский хищник, не оставляющий следов. Затем началась аномалия.
«Капитан, странный импульс!» – голос Кожухова прозвучал резко. – «Сенсоры на носовом обтекателе. Короткий, мощный… ЭМ-импульс. Оборудование сбито на долю секунды».
На главном экране появились помехи, рябь, словно старый телевизор терял сигнал. Индикаторы навигации мигнули красным.
«Источник?» – требовательно спросил Семенов.
«Невозможно определить. Он был… повсюду сразу. Как волна, что накрыла нас со всех сторон».
В следующую минуту раздался оглушительный скрежет, прошедший сквозь стальную обшивку, от которого зубы заныли. На секунду погасли основные светильники, погрузив отсек в полумрак аварийного освещения. Затем свет вернулся, но дрожал, словно лампы были на грани разрыва.
«Что это было, черт возьми?!» – Громов выпрямился.
«Внешние датчики давления показывают мгновенный скачок, затем нормализацию», – доложил Зайцев, инженер-механик, его обычно невозмутимое лицо было напряжено. – «Но… повреждений нет. Корпус цел».
«Кожухов, дай полный спектр по всему периметру!»
«Не могу, капитан! Все внешние гидроакустические антенны… мертвы! Полностью выведены из строя!» – в голосе Кожухова слышалась паника.
