Ночь в лаборатории всегда казалась Алексею Ковалёву особенной. Тишина, нарушаемая лишь гудением оборудования, давала возможность думать. А думать было о чем. Три года исследований «мусорной ДНК» – и никаких прорывов. Только тупики, опровергнутые гипотезы и растущее ощущение, что он упускает что-то важное.
Алексей потер глаза и взглянул на экран монитора, где мерцала трехмерная модель двойной спирали с выделенными некодирующими участками. Девяносто восемь процентов генома человека, не кодирующих белки. «Мусор» – как окрестили его в науке. Но Ковалёв был уверен – в эволюции не бывает ничего бессмысленного.
– Ты что-то скрываешь, – прошептал он, обращаясь к модели ДНК. – И я тебя раскрою.
Сигнал входящего вызова прервал его размышления. На дисплее высветилось имя «Ларионов».
– Слушаю, Сергей Петрович, – ответил Алексей, включая громкую связь и продолжая работать.
– Ковалёв, ты всё ещё в лаборатории? – голос директора института звучал необычно взволнованно. – Посмотри в окно.
Алексей нахмурился и подошел к окну. Над ночной Москвой небо озарилось странным пульсирующим свечением – волны зеленовато-голубого света растекались от горизонта к горизонту.
– Северное сияние? В Москве? – пробормотал он.
– Нет, это не полярное сияние, – отрезал Ларионов. – Включи любой новостной канал. Это по всей планете. Астрономы фиксируют какую-то космическую аномалию. Излучение неизвестного происхождения. Приборы сходят с ума.
Алексей быстро активировал настенную панель. На экране мелькали кадры невероятного зрелища – волны света над Нью-Йорком, Токио, Сиднеем. Бегущая строка внизу экрана сообщала о «беспрецедентном астрономическом явлении» и «возможном космическом излучении неизвестной природы».
– Что говорят физики? – спросил Алексей, не отрывая взгляда от экрана.
– Пока только догадки. Некоторые утверждают, что это что-то вроде гамма-всплеска, но с очень необычными характеристиками. Никогда такого не видели. Но я звоню не поэтому, – голос Ларионова стал напряженным. – Службы экстренного реагирования сообщают о странных случаях… потери ориентации. Массовые обмороки, паника. Люди жалуются на головные боли, галлюцинации. Как если бы они… чувствовали эмоции окружающих.
Алексей замер.
– Эмпатия? Вы шутите?
– Какие уж тут шутки. Тысячи сообщений по всему миру. И что самое странное – мы заметили скачки активности в тех участках мозга, которые обычно «молчат». Словно включился какой-то спящий механизм. Ковалёв, у тебя же исследуемые образцы ДНК в инкубаторе?
– Да, серия генетических последовательностей в активной фазе наблюдения.
