Несмотря на то, что я лихорадочно перестраивался из ряда в ряд, сигналил и матерился, время на Яндекс-навигаторе только увеличивалось. Осень в этом году закончилась быстро, уже в середине октября повалил снег и потом началась слякоть, так ненавистная всеми москвичами – то ли снег, то ли дождь, влажность и пронизывающий ветер, как ни одевайся. В этот момент я ненавидел всех – окружающих водителей, тупорыло пялящихся в свои смартфоны, играющие в игры и пролистывающие ленты в инсте и фейсбуке, и от этого нещадно тупящие. Ненавидел свой не очень новый (а скорее всего совсем не новый) BMW, впарили-то мне его как нулевый, но болячки полезли из него сразу же. К сожалению, сам я не разбирался в машинах в достаточной степени, а нанять специалиста по подбору жаба задушила. Вот теперь начала пинаться коробка, что грозило куда бОльшими расходами, чем внезапно перегоревший ксенон или пришедшая в негодность прямо посреди трассы вискомуфта. Ненавидел руководителя, который отпустил меня с таким видом, будто я взял у него тыщу, нет, сто тыщ баксов в долг. А ведь именно я всегда вытаскивал наше подразделение, когда нужно было срочно что-то допилить, остаться вечером, а то и в ночь доделать к утру «кровь из носу». Да и дедуля как-то не вовремя попросил подъехать, будь он неладен… Тут я осекся. Дедушку я любил всем сердцем и такую мысль даже сам себе простить не мог. Несмотря на то, что он позвонил в разгаре рабочего дня со своей просьбой подъехать, несмотря на выпавший только что снег и девятибалльные пробки, несмотря на то, что я так и не сменил резину на своей синей BMW, несмотря на то, что дедуля уже не всегда отдавал себе отчет в том, что делал и говорил, мог по десять раз за вечер переспрашивать одно и тоже, не в состоянии запомнить ничего, я немедленно отпросился с работы и поехал к нему.
Наш дедуля был легендарной личностью. Чистокровный немец из поволжских, сбежавший из родного села от голода продразверстки, в тридцатые скитался голытьбой по городам центральной России, но каким-то чудом прибился к дому-интернату во главе с хорошим педагогом, где его обучили грамоте, математике и другим наукам, благо от рождения тот обладал любознательностью и живым умом.
В начале войны их интернат эвакуировали в Горький, потом начались проблемы с его немецкими корнями. Но тут ему повезло – никаких порочащих связей у него не было, от семьи он ушел еще в детстве и воспитывался в исключительно пролетарском ключе. Комиссар произнес пламенную речь перед комиссией и его, вместо того, чтобы отправить в Казахстан поднимать целину и пропитывать шпалы креазотом, куда отправились все поволжские немцы, направили в разведшколу, благо его чистейший немецкий и отличную успеваемость в школе оценили по достоинству. К тому прибавилось отличное здоровье, сила и истинно арийская внешность.
