Константин Утолин, Алексей Артамонов, Владимир Давыдов
Вирусократия
Qui genus humanum ingenio superavit[1]
Лукреций
(эти строки использованы как эпитафия на могиле Исаака Ньютона)
«Не знаю, как меня воспринимает мир, но сам себе я кажусь только мальчиком, играющим на морском берегу, который развлекается тем, что время от времени отыскивает камешек более пёстрый, чем другие, или красивую ракушку, в то время как великий океан истины расстилается передо мной неисследованным».
Исаак Ньютон
Исландия, подземная лаборатория эльфийского Клана Огня
Звуки из экспериментальной зоны не проникали через толстое бронированное стекло, если только на пульте специально не включали громкую связь. Сейчас она была отключена, и магистр Эон и ещё трое высших эльфов – главы четырёх самых древних и сохранивших наибольшую численность кланов Первородных – словно смотрели немое кино.
По ту сторону стекла в двух боксах, получившихся из единого помещения в результате опускания с потолка стальной плиты, находились эльф и человек. Эльф лежал на кровати и как ни в чём не бывало читал книгу, а в соседнем боксе человек метался по точно такой же кровати, выкрикивая что-то бессвязное. Можно было понять, что он бредит и испытывает сильнейшую боль.
– Сколько времени прошло с момента заражения? – спросил у Эона один из эльфов.
– Восемь суток.
– Каковы параметры организма нашего добровольца? – поинтересовался другой.
– В целом в пределах нормы, – ответил Эон. Были небольшие отклонения, но они уже начали уменьшаться. А главное, нет никаких нарушений ни в геноме, ни в энергетических оболочках, ни в мозговых структурах. В отличие от человека.
– Сколько тот ещё сможет прожить без антидота? – спросил четвертый из наблюдателей.
– Максимум двое суток. Но уже часов через десять – двенадцать сойдёт с ума от нарастающих кошмаров и болей в окончательно разладившейся нервной системе.
– Люди могут найти средства лечения или замедления темпа развития этой болезни?
– На существующем у них сейчас уровне технологий – в принципе да. Но у них не хватит на это времени. Контагиозность[2] воздушно-капельным путём, вирулентность и патогенность нашего возбудителя для людей стопроцентная. Кроме того, он может переноситься птицами, животными и даже насекомыми. И очень устойчив к термальным и химическим воздействиям. При этом первые симптомы заражения появляются только за двое – трое суток до терминальной фазы, и дальнейшее течение болезни приобретает молниеносный характер. И в среднем через семь, максимум (у некоторых особо устойчивых особей) через десять суток после заражения наше детище человека стопроцентно убивает. Или в другой модификации превращает его в ходячее растение, которое способно выполнять только те операции, которые в него заложат путём дрессировки до уровня условных рефлексов. Если в течение этого периода не ввести антидот, то вылечить организм уже невозможно. Даже нам. Более того, впоследствии тем людям, которых мы посчитаем полезным оставить в их исходном состоянии, потребуется раз в месяц посещать наши станции вакцинации, где мы будем вводить им антидот. Если этого не делать, то болезнь вспыхнет вновь.
