Еще до заката небо скрыли тучи. В чернильно-густой темноте осенней ночи за стенами замка гулял ветер. Он налетал резкими порывами, заставляя гудеть каминные трубы и вздрагивать витражи стекол в узких стрельчатых окнах. После того как парадные покои постепенно опустели, бабушка Энруд прошла повсюду с медным колпачком на длинной ручке, гася свечи. У нее в подчинении были два резвых мальчугана, способных за четверть часа обежать ползамка, но бабушка Энруд любила гасить свечи сама, как в те старые времена, когда она сама была юной, легконогой служаночкой.
Шаркающей походкой старушка проследовала через все комнаты и залы господского крыла, попутно проверяя, плотно ли закрыты задвижки на окнах, надежно ли прикрыты ставни. Она закончила свой обход в Каминной комнате Закатной башни и остановилась в дверях, переводя дух после подъема по лестнице. В маленькой круглой зале с белеными стенами, высоким потолком и гулким каменным полом еще горели свечи в серебряных шандалах, выставленные на мраморной полке большого камина. Огоньки дрожали на сквозняке, рвущемся из приоткрытых окон. У камина в любимом кресле князя сидела кошка и смотрела на догорающий огонь, а возле одного из окон, держась за открытую створку, стояла Белен и вглядывалась в темноту, окружившую Серые Башни и город.
В завывании ветра, доносившемся снаружи, терялись все другие звуки. Лишь изредка долетали голоса перекликающихся на стенах стражников и бряцанье их доспехов или какой-нибудь особенно лихой порыв ветра приносил с собой шорохи леса из долины.
Отдышавшись, старая Энруд проковыляла к камину и навела в своих владениях окончательный порядок. Погасив оставшиеся свечи, она сердитым шиканьем приструнила кошку, вынудив спрыгнуть с кресла на пол, и вывела из задумчивости Белен укоризненным вздохом:
– Ну хватит уже, девочка. Проветрено достаточно, можно закрывать окна.
Белен послушно склонила голову и прошла вдоль закругления стен, закрывая одно окно за другим. Энруд доверяла исполнительной, старательной служанке и обошла окна вслед за ней только для того, чтобы лишний раз подчеркнуть, кто здесь главный.
– Похоже, где-то гроза, – остановившись вместе с Белен у последнего незапертого окна, проговорила старушка, щуря подслеповатые глаза в темноту; ее взгляд устремился в даль, как поняла Белен, взглянув на пожилую собеседницу, не в даль расстояний, а в даль воспоминаний. – Вот в такую же ночь, как сейчас помню, родился наш молодой господин. Так же ветер шумел, и темно было, хоть глаз коли.
