1. Пролог
«Из вереска напиток забыт давным-давно
А был он слаще мёда, пьянее, чем вино…»
Р. Стивенсон (в переводе С.Я Маршака)
.
— Стоять! Тихо!
Князь Викфорд Адемар вскинул вверх левую руку, натянул повод и медленным плавным движением обхватил рукоять меча. Его отряд замер в мгновение ока. Все знали, что у их командора тревога никогда не бывала пустяковой.
Могучие деревья смыкали над ними свои кроны, капли влаги дрожали на узорных листьях папоротников, и мир вокруг светился всеми оттенками изумруда. Леса Балейры подавляли своим величием. Насвистывали птицы, и мирно журчал ручей, весело перескакивая по замшелым валунам.
Но что-то было в этом лесу…
Викфорд ощущал холод, ползущий по коже ледяным ужом. Холод ненависти…
И обратный отсчёт, словно шёпот в голове: семь… шесть… пять… четыре…
Ему повезло меньше, чем братьям. Боги обошли его своей милостью, не наградив ни каплей Дара, но кое-что при рождении он всё-таки получил от луноликой Моор-Баар — Богини грёз, видений и снов: звериное чутьё на опасность.
Может, поэтому удача в военных делах всегда шла с ним рука об руку. И сейчас именно это чутьё то сжималось где-то под рёбрами, то натягивалось тетивой странного напряжения. Викфорд замер, словно матёрый хищник, и жадно потянул носом влажный прохладный воздух.
…три… два…
— На землю, живо! — рявкнул он и соскочил с коня.
Вовремя.
…один!
Стрела пролетела почти беззвучно, лишь тихий шелест, словно шёпот смерти, раздался у самого уха. Ещё бы чуть-чуть… Но она, догнала его уже в падении и ужалить всё-таки успела, зацепив самым краем. Викфорд почувствовал острую боль в плече и приземлился на мягкую подушку мха, хватаясь за руку. И почему-то подумалось: стрела, пожалуй, слишком уж острая. Она как бритва прорезала и толстую варёную кожу рукава куртки, и рубашку, и безжалостно вырвала кусок его собственной кожи вместе с мясом. Рукав под пальцами сразу же стал тёплым от крови.
— Проклятье! — глухо прорычал князь, отползая к дереву.
Кто-то вскрикнул, заржали и заметались лошади. Стрелы посыпались одна за другой, но в его отряде все были опытными бойцами. Рассыпались, прячась за камнями, утопая в папоротнике, и затаились, выжидая, вглядываясь напряжённо в густую зелень леса, пронизанную золотом солнечных лучей.
Ничего не скажешь, место для засады — лучше не придумать! По обе стороны возвышенность уходила в глухую чащу, а они в неглубокой ложбинке, на дне ручья, на виду у всех.
Пес его задери! Послушал Бирна, решил срезать дорогу! Срезал! Чума на его голову!
До Адерина оставался всего-то пяток квардов, обидно будет сгинуть в этом овраге, да ещё так бесславно! Его — первого кондотьера Тавирры по прозвищу Стальное сердце — да его даже не найдут в этом треклятом балеритском лесу! Ну, уж нет! Его смерть точно не будет такой позорной!
