Ворон не обманул. Предупредил… наверное.
Ворон, он ведь очень умный, куда умнее некоторых людей.
Он сидел на ветке осины, не слишком высоко, не слишком низко, точно так, чтобы видеть всё, что нужно, и чтобы палкой никто не дотянулся. Хотя Олинн птиц никогда не трогала, наоборот, подкармливала, и ворон знал это, потому, наверное, и предупредил. Каркнул коротко, надтреснуто и тревожно, заставляя насторожиться и придержать повод.
А может, всё потому, что ворон этот был непростым?
Узкая тропинка петляла меж замшелых валунов и редколесья осин, и эту дорогу, ведущую вдоль кромки болот от избушки старой Тильды, Олинн знала наизусть. Потому и насторожилась.
Ворон зря не потревожит…
Может, зверь какой?
Она потянулась к рукояти кинжала. Но лошади шли смирно, неторопливо и никого не чуяли. Да и какой тут зверь может быть сейчас? Конец лета – благодатное время в Эль−Хейме. Медведи нагуливают жир в ягодниках, волки ушли далеко на север, к морю, вслед за оленями, а люди… Люди не ходят по тропе вдоль Великих болот Эль. И уж тем более держатся подальше от избушки старой Тильды.
И правильно делают.
Вёльва* она. Провидица. Знахарка. Безумная. Кому как…
К Тильде из замка ездят только Олинн, да ещё её отец – ярл Римонд Олруд. А кто ещё решится пробираться по этой тропе в страшное ведьминское логово? Да и нитсшест* − выбеленный временем и дождями, насаженный на палку череп вепря с длинными клыками, который стоит перед её избушкой, мало кому покажется знаком гостеприимства. Говорят, что она одним взмахом своего кривого ножа вспарывает брюхо оленю…
Хотя люди любят приукрашивать всё неведомое.
Но в трудный час, когда никто не поможет, Тильда помогает всем. Вот и сейчас Олинн ехала от неё, нагруженная мешочками с травами, склянками с мазями и настойками. Лето на исходе, самое время пополнять замковые кладовые снадобьями. А скоро вернётся из военного похода отец, а с ним, как обычно, прибудут в Олруд больные и раненые. Вот и отправилась Олинн из замка поутру.
Её не пугали ни череп на палке, ни эти болота, потому как и сама Олинн − полукровка. Её мать была из вьёлей – болотных жителей, и эти бесконечные топи для неё – дом родной. Иной раз даже мачеха в сердцах бросала, что-то вроде: «Не крутись под ногами, болотное отродье!» Мачеха, в сущности, женщина неплохая, и понять её неприязнь можно, ведь кто захочет терпеть в своём доме плод любви собственного мужа и какой-то ведьмы из болотного края? Не выгнала ещё в детстве, и то хорошо. Полукровок не особо-то жалуют. Но зато на этой тропе Олинн по большому счёту бояться некого. Всё, о чём болтают деревенские за кружкой крепкого эля, все эти духи болот: блуждающие огни, чёрные вепри или Яг Морт – ей не страшны. Не трогают они вьёлей. А уж Тильда и вовсе для неё, если не вторая мать, то всё равно, что тётя. С любыми невзгодами Олинн с самого детства приходила к ней.
