Глава 1. Некорректный вызов объекта
Пролог: Осколки
Воздух в комнате № 308 шестого общежития Физтеха к полуночи достиг консистенции студенческой каши из столовой: густой, липкий и отдающий кислинкой прожитого дня. Он был соткан из испарений дешёвого порошка, аромата вчерашних пельменей, подгоревшей на электрической плитке пшеничной каши и той особенной пыли, что оседает на книгах, которые открывают лишь перед экзаменом. Свет от старого монитора, жужжавшего, как рассерженный шмель, выхватывал из темноты не столько предметы, сколько их усталость: сгорбленный чайник с отбитым носиком, три скривившихся от времени стула, фантики на подоконнике, похожие на увядшие осенние листья.
За окном осенний дождь не стучал, а шипел – тонкими иглами о жестяной карниз, словно пытался пробраться внутрь, к теплу и человеческим голосам. Этот звук сливался с мерным храпом кого-то из соседей за стеной и тиканьем настенных часов, чья секундная стрелка двигалась с видом замученного жизнью чиновника.
В центре этого мира, заваленный распечатками и конспектами, на которых поля были испещрены не формулами, а нервными рисунками драконов и лиц, сидел Вася Петухов. Он ощущал себя не в своей тарелке с того самого дня, как переступил порог этого института. Он был здесь аномалией, ошибкой в стройном уравнении. Его мозг, прекрасно приспособленный для улавливания скрытых смыслов в строках Достоевского и иронии в диалогах Чехова, отказывался принимать квантовую запутанность и тензорный анализ. Для него эти дисциплины были не наукой, а видом особой, изощренной магии, чьи правила писались на языке, лишенном образности и души. Он поступил сюда по настоянию отца – инженера старой закалки, верившего, что «технарь всегда прокормит себя», а «лирики – это балласт». Теперь этот балласт давил на Васину грудь тоннами непонимания и страха.
– Ребят… – его голос прозвучал хрипло, будто пересох от долгого молчания. Он отодвинул пустую бутылку кваса «Староквашенный», в котором, как подозревали все обитатели блока, градус был куда выше заявленного. – Я тону. Серьезно. Завтра кванты, а у меня тут… – он ткнул пальцем себе в висок, – не суперпозиция, а классическая помойка. Нужно чудо. Или катастрофа. Чтобы хотя бы отвлекли.
Сосед по комнате, Глеб, человек с пытливым умом, направленным исключительно в сторону всего запретного, заброшенного и покрытого паутиной цифровых мифов, поднял голову. Его глаза, обычно полуприкрытые, блеснули в свете монитора. Он молча полез под кровать, где хранил свой «архив курьёзов»: коробки с дисками, вышедшими из употребления жёсткими дисками и прочим хламом, который обычный человек счёл бы мусором.
