На меня вынеслась, выпучив глаза, Клавдия Валерьяновна, раззявив рот, измазанный красной помадой.
– Этот поезд я не остановлю, – пробормотал себе под нос и осторожно отступил в сторону. Я не Анна Каренина, чтобы стоять на пути паровоза.
Но поезд сам меня заметил, резко изменил направление и снова попер прямо на меня. Раскинуть руки, чтобы перехватить или остановить, я не мог, потому как обе заняты подарком для молодых. Я набрал в грудь побольше воздуха и гаркнул:
– Стоять!
От неожиданности тетя Клава не только перестала орать как потерпевшая, но и резко остановилась, не добежав до меня буквально пару шагов.
– Теперь четко, по существу. Откуда, куда, зачем. Кого! – приказал я.
– Что? – Клавдия Валерьяновна захлопала густо нагуталиненными ресницами.
– Кого убили, Клавдия Валерьяновна? – четко и громко повторил я свой вопрос.
– Так эта… жениха… – растерянно промямлила продавщица.
– Что? – настала моя очередь удивляться.
– Ой… Дружка женишка нашего уб-и-и-и-ли-и! Там крови-и-и-и-и-и… что с кабана! – заверещала тетя Клава.
Вот уж не думал, что такая внушительная дама может пищать, словно маленькая девочка.
– Стоять! – снова приказал я, заметив, что Клавдия подбирается ко мне все ближе, желая ухватить за лацкан пиджака и притянуть к себе.
Со мной такого не случалось, но один раз довелось наблюдать, как Клавдия трясла провинившегося алкоголика за отвороты рубашки, изображая из себя карающий меч торгового правосудия.
– Что? Ой, Егор Александры-ы-ыч! Мили-ци-ы-ы-ы-ю-у-у-у-у надо!!! – снова запричитала тетка.
– Стоять здесь, дышать глубоко, сейчас все будет, – велел я.
– Ага, – Клавдия Валерьяновна затрясла тугими кудрями. Вместе с ними затрясся и внушительный бюст, на котором принялись подпрыгивать крупные красные бусы.
– Убили-и-и-и! – не успел я отойти на несколько шагов, как тетя Клав снова завопила.
Вот что за человек! Сказано же, молчать и не отсвечивать! Так нет же, такую новость и не она первая по колхозу разнесёт! Я скривился и переступил порог столовой.
– Кого убили? – спросил у первого встречного подвыпившего мужика.
– Так эта… Саньку Белого… Ик… Раз и все!
Я огляделся, обнаружил широкий пустой подоконник, скорым шагом подошел, разместил на нем свои подарки и направился к толпе, которая окружала пятачок на танцполе. Судя по всему, именно там и лежал убитый.
– Разойдись! – скомандовал громким четким голосом.
Толпа пьяно закачалась, зашевелилась, заволновалась.
– Разойдись! Милиция! – рявкнул громче.
Гомон, причитания стихли, круг распался, открывая доступ к телу. В притихшем зале слышались только женские всхлипывания и глухое подвывание.
