Пролог
Смерть летела по чёрному небу, гонимая холодным февральским ветром. Смерть – не как нечто эфемерное, что можешь почувствовать но не увидеть, а как то, что можно и увидеть, и почувствовать. В нужный момент. Нужный – для её работы, но уж никак для обычных людей.
Люди бы никогда не сказали, что для смерти настал нужный момент. Они, как обычно, и в этом веке, и в любом другом, многое не успели, многое не сделали. Но если Смерть пришла, значит момент – самый нужный. Иначе быть не могло. Смерть не выбирала день. Она не выбирала человека, она лишь следовала зову, что ещё более эфемерный, чем она сама для людей. Смерть лишь выполняла свою работу, ради которой и появилась. Появилась в тот момент, когда зародилась сама Жизнь.
Одно не отделимо от другого, и это то, что люди боялись принять. За тысячи лет Смерть умоляли уйти и дать ещё времени больше раз, чем звёзд в небе. Но Смерть – на то и Госпожа, что не шла на поводу желаний простых людей, не понимающих её предназначения и баланса Вселенной. Смерть – на то и Госпожа, что забирала с собой всякого, чьё время пришло.
Смерть летела по чёрному небу, гонимая холодным февральским ветром. Холодным – для людей. Для людей губительным. Они говорили: зима выдалась лютая, жестокая, не щадящая никого. Они говорили: будет чудо, если они смогут дожить до весны. Смерть не уповала на чудо и не надеялась, а лишь выполняла свою работу. Одно поселение, где бушевала эпидемия; второе, где из-за ранних заморозков теперь не хватало еды; третье, четвёртое… Смерть летела по чёрному небу, гонимая холодным февральским ветром над низкими домиками, занесёнными снегом. Не во всех окнах горел свет, не во всех осталась жизнь. Смерть забирала их с собой одним лёгким движением костлявой руки, обтянутой сёрой кожей. Души путались в чёрных одеждах, сотканных из самой тьмы, и неслись с ней, подгоняемые холодным февральским ветром. Что будет с ними дальше, Смерть не знала. Кто-то, может, переродится в другом мире, полном огнедышащих драконов; кто-то, может, вырастет в прекрасную яблоню; а кто-то – навеки затеряется во мраке одежд самой Смерти. Она душами не распоряжалась, а лишь их собирала. Дальше, как она думала, выбор лишь за ними.
Смерть летела над городом. Мрачный, с гуляющим по улицам снегом и людьми в чёрных одеждах и масках, напоминающих голову птицы. Смерть летела, заглядывая в окна, без желания останавливаться. Летела, пока не услышала зов. Нет, не тот эфемерный, который слышала миллионы лет, а вполне реальный – человеческий. Зов женщины. Смерть остановилась, нахмурила серую кожу, обтягивающую череп и саму тьму. Показалось? Покачав головой, Смерть поправила чёрный капюшон и уже хотела лететь дальше, как зов повторился. Громче, отчаяннее. Куда отчаяннее, чем Смерть слышала до этого. Внутри самого мрачного мрака, закованного в железный корсет, всколыхнулся интерес. Смерть повернула обратно.
