***
– И в этот прекрасный праздничный день так приятно видеть ваши улыбки, – говорила Тамара Трофимовна, заместительница директора, которой на самом деле приятно было видеть в жизни только одно: как подчиняются её правилам. Нет, не правилам хорошего тона или голосу разума, а просто её правилам. И, конечно, она сама не знала, откуда их взяла и почему эти правила нужны. А насчёт улыбок… Если она видела, как дети улыбаются, тут же хмурилась: эти школьники явно над ней смеются или сделали недавно подлость!
Тамара Трофимовна лгала для красоты момента.
Как делают все люди в мире, по мнению Машки.
Про родителей и говорить нечего. Стоит только посмотреть на них сегодня – так идеальная пара. Красавица мама стоит под ручку с мускулистым высоким папой, оба одетые, как на праздник, глядят и не наглядятся на дочь, затерявшуюся где-то в массе средней школы, болтливой и беспечной.
– Наша школа открывает свой тридцать восьмой, скажем так, сезон, и бу-бу-бу, но бу-бу-бу, а если бу-бу-бу, то бу-бу-бушечки, – говорил директор, как всегда невнятно, но очень патриотично. Да и Машка пропускала его слова мимо ушей.
Конечно, все лгут.
Начать хотя бы с того, что первое сентября не праздник ни для кого. Учителя прекрасно отдыхали в супердлинном отпуске, которому завидовал весь рабочий люд; родителям не надо было помогать с уроками и будить детей с утра, ну а уж про самих школьников и говорить не надо – стоит только на лица вокруг посмотреть.
Нет, ну есть некоторые одарённые.
Гришаня впереди очень довольный стоит – жаль, лица не увидеть. Он-то все книги мира за лето прочитал, и теперь жаждет поделиться. Только никто не жаждет слушать занудные пересказы.
Или Софка, которая сегодня точно радостная – в предвкушении праздника. У неё ведь каждый праздник с большой буквы! Перетерпит линейку и классный час, а дома уже стол накрыт, друзья собрались (Софка звала к себе, но Машка гордо отказалась), киндеры в подарок и по видаку фильм какой-нибудь американский.
– Вспоминаю меня в моём детстве. Тогда я не понимал важность моей образованности как человека, но потом… – заливал директор единственного в городе завода, низенький коренастый мужчина в малиновом пиджаке. Машка опять не слушала – он тоже врал. Судя по виду, типичный троечник. Школа ну никак ему не помогла стать директором, а что он хочет сказать про «потом» – это ложь.
– Машк, ты точно ко мне не можешь, что ль, сегодня? – раздался возле уха голос Софки.
– Нет. Предки не пускают, – солгала Машка.
А что? Всем можно, а ей нет, что ли?
По асфальту покружил будущий выпускник, нёсший на плечах девчонку-первоклассницу. Зрелище, видимо, должно было вызвать море слёз умиления, но Машка видела его уже в седьмой раз, да и этого одиннадцатиклассника заприметила разок курящим возле заброшенного склада, когда возвращалась домой любимым обходным путём. Тогда он не был таким милым и добрым. Он походил на волка в стае: скалил зубы, усмехаясь вслед одиноко гуляющей девчонке.
