Часть первая. Улица Ленина.
Утро выдалось неважным. Неважным, но ответственным. Освальд Сергеевич не мог себе простить, что у него не хватило воли отказать минувшим вечером хлебосольному хозяину Густаву Марковичу в последнем подношении «на посошок». Это его «на посошок» все еще металось между желудком и гортанью и напирало на двери.
– Специально, небось, меня травит. – беззлобно подумал Освальд Сергеевич о Густаве Марковиче, – Знал же, зараза, что мне завтра лекцию читать, зачем настаивал!?
– Главное встать, умыться, собраться, спуститься вниз и пройти несколько шагов до трамвайной остановки. – думал Освальд Сергеевич.
Трамвай обычно действовал на него умиротворяюще. А там, через три остановки и знакомое даже до отвращения место его службы, куда он ходил, а чаще всего ездил вот уже двадцать лет.
Машины Освальд Сергеевич не водил, поэтому передвигаться по городу он предпочитал либо на такси, либо пешком, либо на костылях, либо как сейчас, на трамвае. Жены у Освальда Сергеевича тоже не было. Вернее сказать, ее не было этой ночью, но это даже хорошо, поскольку состояние героя повествования было таковым, что он предпочел бы скорее сказаться холостым, чем пускаться в длительные и бессмысленные объяснения причин своего не самого лучшего состояния. Жена Освальда Сергеевича уже второй раз за месяц находилась в длительной командировке, и он постепенно начинал привыкать к своему полухолостяцкому состоянию, временами позволяя себе лишнее.
– Иди оно все к черту! – неожиданно и неизвестно кому, глядя в пустую стену напротив, сказал Освальд Сергеевич и натянул левый носок на правую ногу.
Остановка была знакомой и малолюдной. Ждать трамвая пришлось недолго. Как только трамвай стал приближаться, остановка оживилась и пришла в движение, пытаясь занять позицию, позволяющую как можно ближе оказаться к двери. Освальд Сергеевич избегал суеты, он заранее выбрал самую выгодную позицию и только того и ждал, когда подойдет трамвай и отворятся двери. В вагон Освальд Сергеевич обычно входил на автопилоте и занимал ближайшее к входу место. Подошел трамвай, дверь распахнулась, и Освальд Сергеевич уже было занес ногу, чтобы вступить на подножку, когда его неожиданно и довольно бесцеремонным образом оттеснила крупная пожилая женщина в длинном до пола черном пальто и цветном платке.
– Погоди, сынок, помоги бабушке подняться! – требовательно и даже не глядя в лицо Освальду Сергеевичу обратилась старуха и, опершись на его локоть, и пользуясь невольно напрягшимся телом соседа как стартовой площадкой, одним рывком перенесла себя на подножку полупустого трамвая.
