Пролог. Отцовское наследие
Соскучились?
Не надо отвечать, я и так вижу. Вы всё ещё здесь, на страницах своего воображения, жаждете продолжения.
Всё еще думаете, что это история о любви? О поражении? О нет, дорогие зрители. Вы стали свидетелями величайшей аферы. Той, где Трикстер заплатил за победу самым дорогим – кусочком своего собственного, хаотичного сердца. И это… было чертовски весело.
Занавес опущен лишь для первого акта. Второй начинается прямо сейчас.
Мидгард. Скучная, линейная задворка вселенной, куда Один с таким самоудовлетворением сослал мою великолепную Асуру. Пятнадцать долгих, унылых зим. Время, за которое смертные успевают родиться, возмужать и забыть свои детские клятвы. Для неё – это годы пробуждений после ночных кошмаров с чувством, будто она опоздала на собственное рождение.
Теперь её зовут Айна. «Вечная». Ирония столь же густая, как мидгардская грязь. Она бродит по тем же самым берегам, её душа – выжженное поле, засеянное зёрнами тоски по чему-то, чего она не помнит. Она чувствует пустоту. Чувствует, что пятнадцать лет назад что-то потеряла. И ищет это.
А я? О, я не терял все эти годы даром. Цепь Всеотца на моём запястье? Милая бутафория. Пока он любуется своим мнимым триумфом, я уже здесь. Я шепчу ей на ветру, являюсь в снах, направляю её шаги. Её тоска – это зов Искры, что я в неё вложил у того самого костра. Её странные сны о пламени и льде – мои письма, которые я отправлял всё это время. Скоро она вспомнит. Не Асуру из Свартальвхейма – та умерла в пепле Чёрных Врат. Она вспомнит ту, кем стала: Силу Хаоса, способную переплести саму ткань реальности. Дверь, которую я теперь могу искать.
Но одного ключа мало. Для двери такой величины нужны двое.
Пока вы следили за пламенем, вы проглядели лёд. Пока Айна проживала свои нестареющие годы забытья, с лицом смертной, но кровью темного альва я готовил другую пешку. Более тихую. Более холодную. Совершенную.
Позвольте представить вам мой величайший шедевр. Мою абсолютную противоположность, которую я взращивал все эти годы.
Встречайте: Улль.
Мой сын. Рождённый от Сиф в порыве скуки и расчёта, выброшенный, как ненужный хлам. Я нашёл его в снегах Йотунхейма не «почти замёрзшим» – я нашёл его обнимающим волчицу, которая, вместо того чтобы разорвать, согревала его. Этот маленький выродок асов уже проявлял странности. И вместо того, чтобы оставить его… я отнёс его старому ворчуну Брокку. Не из отцовской любви. Из любви к симметрии.
И начались долгие годы отточки.
Я задумал его не хаосом, рвущим всё на части, а тишиной, что точит лезвие до идеала. Где я – огонь, он – лёд. Где я – обман, он – воля. Где я – крик, он – молчание.
