Во имя сиянья Старейшей Звезды,
Отрину я прежнюю жизнь и мечты,
Забуду обиды и пошлую страсть
И Небу отдам над душой моей власть.
Во имя людей, что молитвой живут,
Навеки оставлю покой и уют,
Без страха войду в непроглядную тьму
И сердце отродья мечом поражу.
Во имя секрета, что вверили мне
Сражу я врагов в священной войне.
Теперь я ищейка, ловец и палач,
Отец мой, услышь же предателей плач.
– И всё же… Ты точно уверен, что не ошибся и что это то самое место? – недовольно спросил Се́нтин у товарища, стоявшего подле него со скрещенными руками на широкой груди.
– В который раз ты задаёшь мне этот дурацкий вопрос, и в который раз я тебе отвечаю – да! Да! Это точно оно, – ещё более раздражённо ответил крупный бородатый мужчина, искоса вглядываясь в мрачные силуэты ночного леса.
– Ну, а если это всё же не оно? Мы так-то уже третий день к ряду тут торчим, а их всё нет и нет. Может они ждут нас на другом краю леса?
– Видишь дуб? – процедил сквозь зубы купец.
– Вижу, – ответил парень, почесав непослушную русую шевелюру.
– А метку видишь?
– Ну… и её вижу, – Сентин сощурил глаза и внимательнее присмотрелся к могучему древу, чей шершавый и разветвлённый ствол не смогли бы обхватить и пятеро взявшихся за руки мужчин. Немногим повыше человеческого роста и чутка левее тёмного дупла, из которого временами выглядывала серая беличья мордочка с боязливо, но в то же время возмущённо подрагивающими усами, он увидел перевёрнутый треугольник, многими годами ранее грубо вырезанный в толстой, растрескавшейся коре.
– Так чего тебе ещё надо?!
– Ну, ладно… Ладно! Ты прав – мы там, где и должны быть, но что, если это они не могут найти это место? Ведь такое действительно может случиться. Как-никак вокруг нас самая что ни на есть настоящая чаща, сюда чёрта с два доберёшься!
– Потому-то мы и встречаемся именно здесь, бестолочь, чтобы на пол лиги вокруг не было ни единой живой душонки. И не беспокойся, Лу́и точно не потеряется. Нам прежде уже не единожды доводилось встречаться на этом затерянном месте, и это именно он собственноручно вырезал эту отметку. Так что, будь так добр, возьми пример с Э́ртела и жди наших друзей молча!
– Ах, господин Во́льфуд, прошу вас великодушно простить меня, эдакого дурака, за все мои дерзости и поверьте, я более не посмею докучать вам своими глупыми речами, – издевательски протараторил Сентин и согнулся почти до самой земли, в нелепой попытке повторить изящные движения знати. На это купец ничего не ответил и, только грозно фыркнув, отвернулся, решив больше не обращать внимания на взбалмошного типа.
