Тишина за стенами Альпенштайна
Метель начала подниматься ещё вечером, но никто не придал этому значения. В горах снег – не новость. Даже плотный, даже липнущий к стеклу.
Отель «Альпенштайн» стоял на отшибе, высоко в горах, куда добраться можно было только по одной извилистой дороге, серпантином ведущей через лес. Летом – живописно. Зимой – квест на выживание.
Здание напоминало швейцарское шале: тёплый свет из окон, резной балкон, антикварная мебель и камины в каждом углу. Пространства хватало для уединения, а уровень сервиса вызывал восхищение – не смотря на то, что отелем управляла всего одна семья: Марина Вольская – хозяйка и бывшая рестораторша, и её дочь – Алиса. Молодая, умная, собранная. Та, кто держал весь бизнес «на цифрах и нервах», как шутили постояльцы.
В тот вечер за ужином в общей гостиной собрались все, кто оставался в отеле: шестеро гостей и персонал. За окном ревел ветер, сшибая снег с сосен, а внутри горел огонь, плескалось вино в бокалах и перекатывался лёгкий смех. Было уютно. Даже слишком.
Последним пришёл Владимир Остапчук. Известный ресторанный критик. Строгий, саркастичный, хищный. Он скользнул взглядом по гостям, словно оценивал сервировку из людей. Заказал бокал вина и шоколадный торт – десерт дня от хозяйки.
– Слишком сладко, – бросил он, едва пригубив. – И вино – дешёвое.
Марина сдержанно улыбнулась. Она привыкла к подобным плевкам в сторону. Остапчук не был злым, он просто был… Остапчуком. Легендарным, проницательным, жестоким словом. После его рецензий рестораны закрывались, шефы уходили в депрессию, а официанты теряли работу. Он был силой. И все за столом это знали.
– Ну хоть завтрак вам понравился, – сказала Алиса с натянутой вежливостью. – Шоколадный круассан был свежим, надеюсь?
– Если бы я хотел слушать похвалы, я бы стал шефом. А не критиком, – отрезал он.
После ужина все быстро разошлись. Атмосфера стала тяжёлой.
На следующее утро Остапчук не пришёл на завтрак. Это было странно – он никогда не опаздывал.
К одиннадцати часам Алиса пошла проверить номер 203. Постучала – тишина. Постучала снова. Затем вошла.
Он сидел в кресле у окна, в том же положении, что и накануне вечером. Только теперь – с закатившимися глазами и застывшим лицом.
На боковом столике стоял пустой бокал и тарелка с остатком торта. На губах – тёмное пятно. Алиса подошла ближе и замерла.
Это не вино. Это кровь.
