Стоя на кромке воды и леса, Горан слушал свое сбивчивое дыхание, и стук онемевшего сердца. «Ранняя в этом году зима», – подумал он, подставив лицо ветру. Птицы летели на север. Еще зеленые листья срывались с веток, касались воды и отправлялись в плаванье, как маленькие странные кораблики. Тишина обволакивала все вокруг как саван. Горан рассматривал падающие снежинки. Плоские, резные кристаллы холодного льда, которые становились рубиновыми, касаясь его плеча. Кровь почти остановилась. Вдруг он почувствовал страшную усталость. Техник сполз по ховерциклу на землю, оставив красную полосу на боку. Он медленно выдохнул и закрыл глаза…
Моцикл, по имени Урал мерно урчал под уставшим от дороги задом техника. Горан, техник второго разряда. На вид ему лет тридцать пять, сорок: коротко стриженная голова, борода лопатой, бандана блеклого бордового цвета на шее, боевая куртка из кевлара, джинсы с двойными коленями, пара подсумков на бедрах, и кобура с Грачом калибра 9 мм.
Было раннее утро. До заставы оставалось верст пятьдесят. Дорога вильнула влево, поднялась на холм, и тут моцикл заскрипел, зафыркал и встал как вкопанный. Горан прислушался. В груди Урала клокотало. Горан понял, что тот чем-то напуган. Чутье старого друга заставило техника слезть с моцикла и осмотреться. Первым делом техник заметил широкие следы гусени в два ряда. “Рактор?” – подумал Горан. Не похоже, колеи были шире, чем у обычных ракторов, а отпечатки глубже. На вершине небольшого холма, прямо на дороге техник увидел торчащий из земли корень двухсотлетнего дуба, от которого поднимался пар. Горан почти не шевелился, принюхиваясь и прислушиваясь. В утреннем воздухе стоял отчетливый запах соляры. Техник сделал шаг к моциклу, не глядя нащупал обрез винтовки мосинки под седлом, и сунул его в кобуру на спине. Урал негромко зарычал, Горан погладил его бочину, и пригнувшись двинулся вверх по холму. Моцикл, сопя попятился.
По ухабам и рытвинам Техник поднялся вершину и остолбенел. Деревья вдоль колеи были повалены, пни выкорчеваны с корнем и перемолоты с грязью. Глубокие выбоины и ямы, ветки и камни, вперемешку с кусками асфальта превратились в кашу. Дорогой это назвать не поворачивался язык. Казалось, что здесь был бой… Но кто будет воевать с рактором? Зачем рубиться с домашней скотиной? Бывает, конечно, хищные коптеры, грызут отбившиеся от стада комбайны, но это явно не тот случай.
Не успел техник осмотреться, как в десятке саженей от него раздался жуткий низкий вой, земля затряслась под ногами. Над буреломом поднялся черный дым, и пахнуло жженым мазутом. Из-за поваленного дерева поднялась железная башня с ободранной желтой краской, широкие ржавые плечи развернулись к технику, и в воздух поднялась угловатая грязная лапа с огромным ковшом с четырёх аршинными когтями. Горан понял – это скаватор. Обычно они живут стаями по карьерам и копают ямы втихую, подъедая железо, медь, или уголь. Приручаются легко, на людей не бросаются. Бешеную технику Горан встречал, хоть это и редкое явление. Бывает, рактор или комбайн красной ржавчиной заразится. Когда зараза в стартер попадает, техника становятся агрессивной, но то от боли происходит и лечится ВэДэ-хой. Тут же другое дело. Скаватор явно не понимал, что делает. Одна фара у него была битой, а вторая светилась зелёным ядом колдунства. Скаватор был проклят и в ярости. “Такого одним разводным не возьмёшь”, – подумал техник. Была тут еще одна странность. Горану непривычно было видеть открытую стеклянную кабину на спине скаватора, да еще и с креслом для человека внутри. Нынешние рождаются без кабин. У них на месте башни горб с мозгом. На него погонщики обычно седла самопалом ставят, чтобы проще управлять было. Видимо этот зверь был совсем древний, наверное из старого мира.
