Уже начинало смеркаться, когда у массивных железных ворот имения Ксерна, остановилась повозка, запряженная парой гнедых лошадей. К вознице сразу же подошли два охранника в длинных темно-синих накидках и блестящих шлемах. Один был вооружен длинным копьем и небольшим круглым щитом с заостренными краями и шипом посередине, который так и называли – «острошипом». За спиной второго виднелась рукоять длинного меча, а на шее висел горн. Уверенным движением начальник караула (только ему по должности разрешалось пользоваться горном) взял под уздцы ближнего к нему коня и громко спросил:
– Кто ты и что везешь?
– Я Неокат, раб Гарнака. Мой хозяин прислал три амфоры вина славному Ксерну, с пожеланиями здоровья и процветания, – ответил возница, смиренно поклонившись.
Это был смуглый, крепкий мужчина, вся одежда которого состояла из куска грубой ткани, обернутой вокруг пояса. Пожелания были обязательны, если упоминалось имя такого высокопоставленного сановника как Ксерн, Наместник в Западной провинции и личный друг царя.
– Проверь, – приказал начальник караула охраннику. Тот подошел к повозке, на которой стояли три большие амфоры, немного меньше человеческого роста, и тупым концом копья слегка постучал по каждой из них.
– Осторожно, – не скрывая своего ужаса, закричал Неокат, – в этих кувшинах артейское вино. Если вы прольете хоть каплю, то можете распрощаться с жизнью!
– Все в порядке, – сказал охранник, не обращая никакого внимания на слова раба, – амфоры полные и наглухо запечатанные.
Начальник караула, взял горн и протрубил три раза: два длинных и один короткий. Ворота открылись. Слегка подхлестнув коней, Неокат въехал в имение одного из самых влиятельных людей во всей Итерии.
Он был здесь не в первый раз, и поэтому сразу свернул на гравиевую дорожку, что вела к большому винному погребу, располагавшемуся в невысоком, но очень длинном хранилище слева от дворца. Кони устали и шли шагом, а Неокат не подгонял их. Ему нравилось ехать по этой дороге, с двух сторон обсаженной огромными кипарисами. Гравий мягко шуршал под колесами повозки, мимо проносились птицы, спешащие на ночлег, а вдали, за невысокими строениями, медленно, но неодолимо опускалось солнце. Поднялся ветер и неизвестно откуда на небе появились облака, предвещая грозу.
Наконец, впереди показались ворота хранилища. В это время здесь, кроме сторожей, никого не было. Неокат спрыгнул и передал поводья невысокому коренастому человеку.
– Я доставил амфоры с вином, – после обычного приветствия сказал он, и чуть помедлив для важности, добавил, – артейским.
