Промерзший насквозь древний ПАЗик неспешно дребезжал по извилистой дороге. Анечка сжалась от холода на ледяном сиденье, чувствуя, как стынут ноги и немеют руки. К тому же очень хотелось есть. От голода мороз щипался еще сильнее. Анечка мечтала о чашке горячего чая и маленькой пышной булочке. Андрей хмуро смотрел в заиндевевшее окно.
Шофер высадил их посреди леса около указателя «д. Грязь 3 км». Анечка ахнула:
— Как же мы туда попадем?
— Ногами, — лаконично буркнул Андрей.
— Может быть, подождем попутку? Мне через лес никуда тащиться не хочется.
Он присел, потрогал чуть запорошенную колею и покачал головой:
— Машина здесь проезжала в лучшем случае вчера утром. Так что пойдем пешком. Быстрее получится.
И они пошли. Поднявшийся ветер пригоршнями швырял им в лица колкий снег. Анечка, стуча зубами, ругалась, что не оделась тепло, что напялила сапоги на шпильке, в которых по бездорожью невозможно передвигаться. Тонкая шапка, любезно отданная Андреем, продувалась насквозь. На ресницах и челке появился иней. Парень тоже кутался, как мог, но ветер дул в лицо, постоянно скидывая капюшон, студил уши и лоб. Андрей пытался защитить от мороза хотя бы руки, но перчатки практически не согревали. Куртку продувало, а хлопковая водолазка вообще не грела, в отличие от шерстяного свитера, который он также вручил Анечке, заметив, что та совсем продрогла.
Три километра показались им вечностью. Когда на горизонте все-таки обозначилась Грязь, они промерзли до костей. Пройдя сквозь дачный поселок, ребята вышли к деревенским домам — словно шагнули из сытой и богатой жизни в полнейшую нищету.
— Предлагаю особо тут не задерживаться, — пробормотала Анечка, озираясь вокруг. — Нам еще вернуться надо. Родители не знают, куда мы уехали, поэтому с поиском будут проблемы. Через час темно станет, а у меня нет никакого желания в ночи по лесу бродить.
— Это точно, — согласился он. — Скажи, я правильно понимаю: в деревне все обо всех знают?
— Ага. Да еще переврут всё.
— Тогда давай зайдем в самый приличный дом и расспросим о Белявских.
Домов с признаками жизни в Грязи оказалось всего восемь. И ни один из них не тянул на приличный в полном смысле этого слова: полуразвалившиеся хибары, некоторые с выбитыми окнами. Людей не видно.
— Это была плохая идея, — начала паниковать Анечка. — Пошли отсюда.
— Погоди, вон там есть корова. Глупо тащиться на край света, чтобы потом позорно сбежать. Надо узнать про Белявских. Ну, когда мы еще попадем сюда?
— Да уж, никогда и ни за какие коврижки!
Дверь открыла женщина настолько древняя, что даже самые смелые предположения относительно ее возраста могли оказаться ошибочными. Она походила на неудачно высушенную грушу — темноликая и сморщенная. Два глаза-червоточины с подозрением уставились на пришельцев.
