Ты верен весь одной струне
И не задет другим недугом,
Но две души живут во мне,
И обе не в ладах друг с другом.
Одна, как страсть любви, пылка
И жадно льнёт к земле всецело,
Другая вся за облака
Так и рванулась бы из тела.
«Фауст» И.В. Гете
По пятницам Берлин облегченно вздыхал, желая всем Шонес Вохененде – хороших выходных. Работники многочисленных министерств запирали свои бесконечные бумажные дела в ящик стола раньше обычного, студенты и школьники получали пару лишних часов Фрайцайт – свободного времени. Так что уже после обеда улицы оживлялись, а транспорт наполнялся пассажирами.
Кристина села в трамвай на Данцигерштрассе. Улица, протянувшаяся точно закладка в историческом учебнике от величия кайзеровской Германии через трудности Холодной войны в раскрепощенный Берлин двадцать первого века. Она стала свидетелем подъема и падения города через войны и разделение. Эта улица, теперь испещренная ресторанами и барами, долгое время находилась в Восточном Берлине, будучи немым свидетелем разделения семей и ритма социалистического государства. В какой-то степени их истории все еще витали в воздухе.
Ей повезло занять кресло у окна. Детская музыка и голоса мультяшных героев звучали слишком громко. Двойняшки в коляске смотрели мультики на планшете, пока их мать усиленно разминала палец на своем смартфоне. Никто не возмущался. Может, от того, что была пятница, а, может от того, что детям в Берлине оказывался особый почет. Кристина скользнула взглядом по желто-белой, в тон трамваю, билетной машине. Встроенный экран рекламировал электромобили. Большинство пассажиров глядели в смартфоны, изогнув шеи. Кристина смотрела в окно, но проплывавший мимо городской пейзаж не занимал ее внимания. Она по обыкновению грезила наяву.
Ее платье соблазнительно облегало стан и складки юбки качались в такт танцевальным па. Живой оркестр играл Танго Либера. Скрипка, аккордеон, укулеле сталкивались, расходились, поддерживали друг друга и сливались в объятьях музыки. Глаза мужчины и женщины сомкнулись в сияющий луч, в то время как их тела рисовали страстные эскизы в пространстве. Он- во всем черном, слегка расстегнутый ворот рубашки приоткрывал сильную грудь; красивое лицо было бесстрастно, но глубокие карие глаза вспыхивали огнем, когда партнерша прикасалась к нему. Она- воплощение женственности и грации. Недоступная, притягательная, разжигающая огонь, и ускользающая… Зрительный зал едва дышит в немом восторге. Каждый ощущает магнетическую волну, исходящую от танцовщиков. Глаза неотрывно следят за каждым движением, каждым взмахом ноги с тонкой щиколоткой в изящной туфельке…
