Год №1
Серое раннее утро. На горизонте можно, как всегда, увидеть прекрасный восход солнца. Своими ярко красными лучами оно озаряет небосвод, и на земле становится светло и тепло. Ласковый убийца, исчезновение которого несёт медленную смерть, а такое долгожданное присутствие испепеляет все живое.
Восход солнца… что может быть банальней. В обычной жизни его даже не замечают. Люди каждое утро торопятся по своим делам, они видят только погоду за окном, которая по своему обыкновению никогда не бывает хорошей.
Мы научились прятаться от мороза и изнуряющей жары, построили города миллионники из стекла и бетона, окружили себя пластиком и бытовой техникой. Мы создали себе очень комфортные могилы… Мы, люди – венец творения, вершина в цепочке эволюции....
Сегодня я рано встала. Теперь я всегда рано встаю. Это необходимость, чтобы выжить. На улице свежий морозный воздух, рассвет и мои любимые кактусы. Они растут повсеместно. После ядерной зимы очень немногие растения смогли выжить.
Я бегу на реку. Мы с братом, как и большинство выживших людей, перебрались в горы, подальше от места взрыва. Тут есть чистая вода, пещеры, в которых можно жить, остались некоторые мелкие животные. И почти нет радиации. С появлением солнца, стали расти растения. Вода в реке очень холодная, все никак не могу привыкнуть.
– Привет, Аля!
Я вздрогнула и обернулась. Рядом, словно из-под земли, вырос Дим. Он ухмыльнулся и потряс связкойещё тёплых тушек зверьков.
– Привет. Рано сегодня. Брата не видел?
– Саньку? Как же, старейшина его уже припахал. Огород там, полив… Я смылся, пока не втянули. Голод неждёт, пока у них что-то вырастет.
–Ну, каждому своё, – сказала я, продолжая умываться,– А куда они пошли?
Димка показал мне в сторону большой расщелины в горе, попрощался и убежал на общую кухню со своей добычей.
Вода была холодной и обманчиво чистой. В ней отражалось чужое лицо: длинное, исхудавшее, с впалыми щеками. Русые волосы, как и у всех, тронула седина, делая нас похожими на стаю испуганных седых птенцов. Ядерный взрывстёр личное, оставив лишь инстинкты. Но потом, я присмотрелась к глазам. Не своим, а глазам той девушки в отражении. Пронзительно серые, ледяные, полные такой решимости, что по спине пробежали мурашки. Эти глаза не просили еды или тепла. Они были готовы их добыть.
Других катастрофа сломала. Они не жили, они существовали. Таких людей в общину не брали. Закон жизни после катастрофы жесток: либо ты работаешь на благо всех и вгрызаешься в жизнь всем, чем можешь, либо иди и молча умирай в одиночестве.
