Император Свен умер в начале весны. Это немалая потеря для Сенайской империи. Императора любили все от мала до велика, и даже мысли никто не допускал, что он может безвременно уйти, бросить свой народ на произвол судьбы. Хотя, конечно, все понимали, что он уже не молод, и когда-нибудь ему придётся заглянуть за край жизни. Но смерть всегда заявляет о себе нежданно, чаще всего – когда человек строит большие планы на будущее.
Так и сейчас. Свен Мудрый только начал облагораживать удалённые миры, доносить до них плоды цивилизации, строить для аборигенов школы и больницы. Он считал, что если в этих мирах живут подданные империи, то они должны пользоваться всеми благами, доступными гражданам. Этот справедливый принцип ввёл ещё дед Свена, император Слим Непобедимый, правда, он не успел воплотить свои идеи в жизнь. Старый правитель говорил – если тебе хватило сил завоевать новый мир, будь добр, сделай так, чтобы жители чувствовали себя равноправными гражданами, а не побеждёнными. Только благодаря этому можно избежать бунтов в огромной империи. Только это родит в покоренных народах любовь к новому правителю.
Известие о смерти императора застало принца Клая на охоте, когда он развлекался в кругу товарищей, таких же молодых и беззаботных детей министров, чиновников и банкиров. Они как раз загнали рогатого зверя, и оставалось только убить его, как вдруг с неба на опушку леса упал гравилёт, и веселье прервалось.
Клай был недоволен – кого это ещё принесло? Кто посмел прервать королевскую охоту?
– Поди спроси, чего им нужно! – велел он Вену Стару, своему верному товарищу по детским и по юношеским играм.
Вен, большой и широкий, неуклюже, как тот раненый рогатый зверь, подбежал к гравилёту с нарисованными на борту стрелами – символом жреческой касты. Однако едва распахнулся люк, он бросился назад.
– Тебя требуют! – голос его показался Клаю встревоженным. – Там отец Васидо. Лично прилетел.
Наследник подошёл к машине и встретился взглядом с отцом Васидо, остановившимся на спущенном трапе. Ему стало неловко, что священник стоит весь сияющий, в парадной мантии, украшенной драгоценностями, а он в простой охотничьей одежде, и сапоги заляпаны грязью.
Клай терпеть не мог этих святош, и собрался уже наговорить дерзостей, но заметил в лице старика что-то такое, чего никогда не видел раньше. Жрец выглядел растерянным. Святой отец топтался на месте, щеки дрожали, а на носу висела капелька пота. За внешним спокойствием чувствовалась буря. И без слов было ясно – что-то случилось. Не стал бы этот жирный боров гонять свой личный гравилет по пустякам, да еще в такую чащобу.
