Тея вышла на балкончик лабораторного корпуса и, подавшись чуть вперед над перилами, старалась почувствовать на лице легкое движение воздуха, особенно приятное в это вечернее время. Красное светило уже опускалось за горизонт, уступая место целому параду разноцветных небесных тел. Особенно ей нравился небольшой спутник, свет от которого так романтично отсвечивал небесной бирюзой, навевая воспоминания из далёкого прошлого.
Теплый ветерок играючи взъерошил короткие волосы и умчался куда то, оставив после себя насыщенный вечерними запахами аромат от темнеющего вблизи лесного массива. Печально улыбнувшись, Тея поправила прическу, такую непривычную после роскошной гривы золотистых сильных волос. Теперь такая роскошь для неё стала недоступна. “Временно недоступна,” – поправила она себя и память тут же услужливо подсказала почему. Еще не так много прошло времени с того момента, когда он… Нет, ОН! Сильный, мужественный и просто красавец сказал, что ей не место в прайде, она, видите ли слишком агрессивна и энергетические затраты на её содержание становятся не оправданы.
“Гад, мерзавец и просто баран!” – вспыхнула с новой силой уже немного потускневшая обида. Коготки, по твердости соперничающее с алмазами, с силой вонзились в перила, оставляя на них глубокие неровные бороздки. “Забыл, когда мы прилетели спасателями на безвестную планетку, где одна единственная, прокравшаяся на станцию, стальная кошка изодрала в клочья этих пучеглазых ботаников, а ты трусливо дрожал, забившись в темный угол! Единственной преградой на её пути была я! Преградой перед твоей жалкой шкурой! Ну и еще перед несколькими яйцеголовыми, забившимся по щелям. Но мне это был безразлично, потому что я билась только за тебя! И когда эта тварь унижено уползла, поджав хвост, ты даже не не сказал ни слова, а я уж думала и не выживу от полученных ран…”
Но память и тут сразу же возразила: “А он мог? То была не дрожь, а конвульсии, ты же видела тот фарш, в который она его превратила? А кто потом, обколотый транквилизаторами, бежал с тобой на руках, распугивая всех на своем пути? А потом приводил в чувство медиков, от ужаса запёршихся в морозильнике с трупами и кричавшими оттуда, что там им спокойнее? А ведь они после этого еще долго просыпались по ночам с криком “мама!”, когда им во сне грезился этот кошмар.”
“Всё так!” – с досады Тея стукнула кулаком по перилам. От этого стало еще тоскливее, глаза предательски стали влажными.
Она бы еще могла вспомнить, что единственной подругой на той забытой богом планете стала та самая кошка, бившаяся насмерть за своих троих детенышей, чуть ли не последних оставшихся в живых представителей своего вида. Вида, почти истребленного в благих целях бездушными колонизаторами и добитого такими же исследователями. Как иногда ночами они сидели, не сводя глаз с бирюзовой луны и Тея делилась своим страхом за жизнь того, кто стал ей почему-то дорог, а кошка стирала языком её слезы… Как охраняла доверившиеся ей жизни и пообещала довершить кошачью месть, если ситуацию не придадут гласности. Но…
