**Глава 1: Нейронный Скрежет и Запах Гнилых Роз**
Тишина здесь – не отсутствие звука. Это гул. Гул *под* всем. Гул динамо-машин, жующих отбросы плоти в подвалах. Гул трубок, по которым сочится мутный эликсир «Вечного Поддержания»™. Гул моего собственного импланта за левым ухом – крошечного кусочка холодного металла и кремния, вживленного в теплую, пока еще живую, ткань. Он скребется. Всегда скребется, когда я здесь. Как будто пытается выгрызть себе путь наружу.
*Офис.* Слово слишком чистое. Слишком… офисное. Это больше похоже на камеру для допросов, которую украсил декоратор с маниакальной любовью к викторианской готике и промышленным отходам. Стены – облупившаяся кирпичная кладка, перебитая стальными балками, словно кто-то вколотил каркас прямо в разлагающиеся кости здания. Освещение – тусклые газовые рожки, заключенные в клетки из медных труб, их желтоватый свет боролся с синевой мерцающих неоновых табличек: «Психо-Стабилизация. Сезонные Скидки на Рекальцификацию!», «Нейро-Смывка: Избавьтесь от Навязчивых Воспоминаний!». Воздух – тяжелый коктейль. Запах старого масла, перегретого металла, химической лаванды (дешевого ароматизатора, призванного заглушить неизбежное) и… да. Тот самый. Сладковато-гнилостный, едва уловимый, но вездесущий. Запах *их*. «Оживленных». Клиентов.
Мой последний на сегодня. Сидит напротив, в кресле, обитом потертым бархатом когда-то бордового цвета, а теперь скорее цвета запекшейся крови. Миссис Элдрич. Вернее, то, что от нее осталось. Штука, носящая ее имя. Кожа – восковая, местами просвечивающая сероватой сеткой подкожных трубок, по которым циркулировал Эликсир. Один глаз – живой, голубой, влажный и полный немого ужаса. Другой – стеклянный шар с красной светодиодной точкой посередине, тускло мерцающий в такт работе ее кардио-стабилизатора, вшитого под грудиной. Виден край металлической пластины под тонкой блузкой. Ее пальцы, обтянутые кожей, похожей на старый пергамент, нервно теребили край платья. Движения чуть замедленные, чуть… механические. Как у плохо смазанной куклы.
– Доктор… Вейланд? – Голос. О, этот голос. Шелест сухих листьев по жести. С хрипотцой, словно в горле застрял кусочек ржавой шестеренки. – Я… я снова слышу Шепот. В вентиляции. За стеной. Он… он *знает* мое имя.
Я поправил очки (стальные, с толстыми линзами – мода диктует функциональность и угрозу), стараясь не смотреть прямо на ее живой глаз. Тот самый ужас там был заразителен. Проклятая работа «Псих-Стаббилайзера». Не лекарь душ. Скорее… настройщик. Настройщик поломанных машинок, собранных из мяса и ностальгии. Убираю глюки в нейросетях, подсаженных на полуразложившийся мозг. Успокаиваю фантомные боли в ампутированных десятилетия назад конечностях. Уговариваю их не сходить с ума от осознания того, что они – ходячие памятники самим себе, купленные в кредит родственниками, которым было *неудобно* отпускать бабушку или дедушку в небытие. Цинизм? Да. Но он – единственная броня против этого места. Против этого гула. Против этого запаха.
