Часть 1.
– Короче, слухайте, пацаны: появился, значит, в Зоне чёрный сталкер…
– Я те въебу щас! – перебил неблагодарный слушатель, отчего рассказчик утих и покосился на старшего, который всегда впрягался за него перед остальными.
– Да чë ты, Сазон? – усмехнулся Шпага – самый авторитетный сталкер в группе, состоящей из четырёх человек.
– Ну а хули он? Третий раз за день эту хрень слушаю! – зыркнув на Малого, Сазон поднялся, отряхнул штаны и, дабы размять ноги, в очередной раз сделал кружок по небольшой стоянке, осматривая унылые пейзажи выжженого леса вокруг.
– О, вон они идут… – Шпага оценивающе пригляделся к сталкерам, что показались на тропе вдалеке.
– Тяжёлые, бля. Слышь, Шпага, мож нахуй надо? – оживился Верёвка – худощавый, высокий парень, сверкающий серебряными зубами. – Он же псих по нáтуре! Миром не разойдëмся!
– Да заглохни, бля! – фыркнул главарь.
В направлении места привала неспешно вышагивали двое. Первым шëл Шум – грузный сталкер в крепком комбезе, с ВАЛом на плече. Репутация давно шла впереди него, а потому засевшие на стоянке бродяги прекрасно знали с кем имеют дело – жестокий, неуправляемый полупсих, имеющий какие-то свои понятия о морали. Те, у кого рыльце было в пушку, старались лишний раз не сталкиваться с ним, чтобы не стать объектом его пристального внимания.
Следом за ним шёл Саймон. Он был чуть поменьше ростом и комплекцией, и незнакомцами воспринимался как младший брат Шума – суровые лица этих двоих действительно имели некоторые общие черты, которые у Саймона потерялись за синяками, сечками, и шишками на побитом лице. Шагая следом за другом и наставником, он исподлобья рассматривал своих неприятелей и с трудом сдерживал себя от того, чтоб расстрелять всю четвёрку на месте, вот только Шум эту идею не одобрил. У него был свой план – а это значило, что лёгкой смерти шайка головорезов не сыщет.
Саймон был всего на несколько лет моложе своего напарника, не имел такого большого опыта, но заметно шёл по его стопам и неосознанно копировал привычки, повадки и характер, самой явной чертой которого являлось абсолютное отчуждение – на лице Шума всегда была каменная маска спокойствия. В любой ситуации он рассуждал холодно, будто смотрел на всё происходящее со стороны, словно гроссмейстер на шахматную доску. Он никогда не улыбался, не засиживался в весёлых компаниях и предпочитал компанейским посиделкам одиночество, в котором Саймон его поддерживал, будто младший брат.
– Спокойно, всё ровно! Говорить будем, – Шпага дал отмашку и его люди, поставив стволы на предохранители, прибрали их, дабы лишний раз не провоцировать оппонентов.
