Приветствую тебя, моя милая, Армонда!
Снова я принялась писать историю
своей жизни. И все потому, что к тому времени, когда ты будешь читать мое
послание, память об этих событиях затуманится, и чувства уже не будут столь
яркими и четкими. Я, конечно, могла бы все тебе рассказать, но лучше напишу, чтобы
не упустить имеющих немаловажное значение деталей.
Итак, тебе исполнилось шесть лет.
Кудрявые черные волосы, карие глаза. По всему видно, в тебе больше отцовских
ген, чем моих. Но мне-то чего переживать? Ведь не это главное. Я и твой отец в
тебе души не чаяли и, как следствие, избаловали. Правда, до поросячьих визгов
дело не доходило, с твоей способностью надавить на наши слабости ты быстро
добивалась чего хотела.
Нацтер был тебе как старший брат
и непререкаемый авторитет. Вы понимали друг друга с полуслова. Порой стоило ему
нахмурить брови, и ты из расшалившегося котенка на глазах превращалась в серую
мышку.
Нацтер превратился в красивого
юношу. Все местные девицы сходили по нему с ума, и только Гульсияре удалось
целиком и полностью завладеть его умом и сердцем.
Девушка эта была красива, умна и
изобретательна. Она постоянно что-то придумывала, а уж ухватить идею за хвост и
реализовать ее ей ничего не стоило.
Одним прекрасным днем ей
захотелось отправиться на пикник. Я и Айрен не были против, а уж Армонда тем
более. Мы знали: тревожиться ни за кого из вас не надо. Диво-Инкогнито на
редкость дружелюбная планета. На ней даже мухи не кусались, что уж говорить о
более крупных существах.
− Мы к вечеру вернемся, − сияя от
счастья, заверил Нацтер.
Гульсияра, зная его особую любовь
– букаруса, смогла найти его в бесконечных лабиринтах замка и решила тоже взять
с собой.
Кроме Буки у них были с собой
рюкзаки с провизией, а у Армонды сачок для бабочек. Забравшись в летательный
аппарат, похожий на белую глазастую стрекозу, они помахали нам и умчались на
поиски места для пикника.
− Мне тоже пора, − с грустью
сообщил Айрен.
У него была назначена конференция
по проблемам безопасности очередной живой планеты.
− Когда мне тебя ждать? –
поинтересовалась я.
− Я только туда и обратно… через
пару месяцев вернусь.
Он имел странную привычку,
превращать серьезные вещи в ничего незначащие.
− Значит, через полгода я тебя
жду… к обеду.
Он засмеялся.
Мне было грустно с ним
расставаться, но я заставила себя улыбнуться. Он предпочитал улетая, ни с кем,
кроме меня, не прощаться, свято веря, что таким образом сократит время разлуки.
Даже Нацтер редко догадывался о его планах, а в последнее время, занятый
ухаживаниями за симпатичной девчушкой и вовсе забывал о нас.
