Как всегда, о приближении чужих к деревне первыми сообщили дети:
– Деда, деда, солдаты идут! – кричали трое мальчишек, сбегая с холма, путаясь в отцовских рубахах до пят.
– Хм… – Дед нахмурился, – солдаты говорите? Сколько?
Мальчишки показали две вытянутых вперед пятерни.
– А на голове шлемы какие? Словно плуг на голову напялили, да башкой своей расперли, али тазы?
– Тазы, деда. Смешные такие.
– Ага. То гишпанцы. Эти у нас обычно не безобразничали, так что суетиться не будем. Брысь по домам. Я их сам встречу.
Сами солдаты появились примерно через четверть часа. Едва заметная дорога, что вела к деревне, петляла между холмов, тогда как мальчишки-пастухи скатились с холма напрямки.
По зеленой траве уныло брели восемь молодых солдат, сопровождающие двоих всадников. Впереди небольшого отряда ехал плотный немолодой военный с залихватски подкрученными усами. Ни обмундирование, ни оружие его по богатству и выделке не выделялось среди остальных солдат, но, в отличие от плоховато одетых худощавых парней, у данного типа, наличествовал полный комплект доспехов, а кроме того, латы на нем не просто хорошо сидели, а были подогнаны так, что позволяли двигаться легко и свободно. По этим признакам Дед определил, что перед ним сержант, хотя понятия не имел, как именно аналогичный чин называется у гишпанцев.
Вслед за солдатами плелись две кобылы, коих на рынке мог выбрать только человек настолько далекий от мирских забот, что легко мог бы перепутать мула с ослом. Клячах ехали двое священников в непривычных серых одеяниях. Тот, что постарше, был весьма плотен, ухожен, а руки его посверкивали дорогими каменьями аж в четырех перстнях. Дед решил, что перед ним весьма высокий церковный чин.
Рядом ехал молодой, лет двадцати пяти, высокий, но бледный монах. По его скромному одеянию можно было бы предположить, что он не высоко поднялся в церковной иерархии, однако Дед знал, что такое суждение может быть весьма обманчивым. Ряд священников еще сохранили скромность и аскетизм в душе своей, так что только молодость всадника позволяли усомниться в его высоком положении.
Когда отряд полностью зашел на небольшую деревенскую площадь, Дед поднялся с крыльца, на котором сидел в ожидании гостей, и не торопясь направился к священникам. Он не ошибся – с ним заговорил именно старший по возрасту:
– Да освятит Господь эти места. Что это за деревня, скажи, милейший?
Дед пожал плечами. Многие приходящие в деревню спрашивали ее название, и каждый раз он не знал, что им ответить. Между собой жители называли ее просто «деревня», не нуждаясь в каком-либо названии, а выдумывать что-то специальное для немногочисленных гостей никому и в голову не приходило.
