Андрес сидел прямо на витрине и увлеченно рассказывал про практическое занятие, на котором один из столь нелюбимых им студентов-отличников сел в грандиозную лужу, в прямом смысле этого слова — воды за ним убирали очень много. Хотя история была не очень интересной, я все же вежливо улыбалась и считала оставшиеся минутки до закрытия. Мне все время хотелось сказать ему, чтобы он слез, наконец, со стекла — оно, хоть и усиленное заклинаниями, все равно довольно хрупкое, может не выдержать лишней нагрузки, пусть даже она, эта нагрузка, не имела лишнего жира и была довольно стройной и подтянутой. Но Андрес был сыном хозяина магазинчика, где я работала, и указывать ему мог только отец, фьорд Сореано, которого сейчас не было. К ухаживаниям за мной своего сына он относился одобрительно и старался при любой возможности оставить нас вдвоем. Наверное, я казалась ему подходящей невесткой — из хорошей семьи, ответственная, аккуратная, не склонная к флирту на рабочем месте. Фьордина Сореано его мнение разделяла, но временами ревниво посматривала на меня и, похоже, думала, что пора бы и ответить взаимностью ее дорогому сыну, единственному и совершенно замечательному. Но я не затем уехала из родного дома, чтобы выходить замуж, да еще за человека, к которому испытываю легкую симпатию, не более.
Нежный перезвон сигнального артефакта поначалу я восприняла с облегчением — потенциальный покупатель избавлял меня от неинтересной беседы. Андрес тут же легко спрыгнул с витрины, чтобы ничего больше не портило светлый образ отцовского магазинчика. Солидность и надежность — вот основа торговли артефактами. Большая часть предлагаемого товара была отнюдь не новоделами, а антиквариатом, прекрасно проверенным временем и работающим до сих пор безо всяких нареканий. И цена у товаров была соответствующая — процент от продаж вкупе с не очень большим жалованием позволили мне полностью отказаться от родительской помощи, чему я была очень рада. Я не хотела ничего, что напоминало бы мне о семье.
К сожалению, вошедшая фьордина не была потенциальной клиенткой, ее не интересовали наши прекрасно оформленные витрины. Смотрела она только на меня, с некоторым смущением и надеждой смотрела. Пока она молчала, но внутри меня что-то вопило о грядущих неприятностях, и не маленьких — иначе мама ни за что не приехала бы сама, а связалась по артефакту или отправила письмо, если известие было не срочным.
— Добрый вечер, мама.
— Привет, дорогая.
Она потянулась поцеловать меня в щеку, я послушно подставила — не хотелось огорчать родительницу, которая и так выглядела не очень счастливой. Но больше всего не хотелось устраивать сцены при посторонних — Андрес заинтересованно смотрел на мою маму и явно собирался ей представиться. Она же посчитала его одним из клиентов магазина и замолчала, надеясь, что он вскоре уйдет, и она сможет озвучить причину, которая ее сюда привела.